Таким образом, менее чем через два дня, Иззи будет отправлена на ферму, скорее всего, до конца своей жизни. Петра больше не нужна будет Иззи, чтобы защищать ее и приглядывать за ней. По правде говоря, если бы это была задача Петры, она бы с треском провалила ее.

«Так больше не может продолжаться».

Петра сделала неглубокий вздох. Наконец, она повернулась спиной к окну и прошлась по комнате. Она опустилась на колени и вытащила что-то из-под кровати. Это была черная шкатулка из ее тайника в дереве. Чувствуя ее тяжесть в своих руках, Петра подняла шкатулку и положила на кровать. Опустившись на пол, она оказалась почти на уровне глаз с ней. Тусклый свет комнаты отражался на полированной крышке.

Девушка открыла ее.

Она знала, что в ней, и все же вид этого всегда вызывал у нее дрожь. Петра не знала, почему. Она не знала, откуда взялся этот предмет или кому он принадлежал. Она просто обнаружила его в дупле, когда в последний раз приезжала домой из школы. Откуда-то Петра знала, что шкатулку поместил туда не человек. Никто не знал о ее тайнике, и она точно знала, что тайник не мог быть обнаружен случайно, и вещи, лежавшие там, были нетронуты. Шкатулка просто появилась там. Шкатулка, или, вернее, предмет в ней, как будто знал, что он может понадобиться. Он просто пришел к своей хозяйке, спрятавшись в единственном месте, где она могла найти его.

Предмет в шкатулке вобрал в себя тусклый свет комнаты и зловеще поблескивал в полумраке. Это был кинжал. Его лезвие было запачкано чем-то черным, словно он был покрыт сажей. Ручка кинжала была необыкновенно уродливая, вся украшенная драгоценными камнями.

Изящным движением Петра обвила пальцы вокруг ручки и подняла его. Если ничего особенного не было в том, когда она держала в руках черную шкатулку, то прикосновение к кинжалу вызывало необъяснимое волнение. Как будто держишь живую гадюку или даже целую океанскую волну. Петра чувствовала его силу и опасность, но главное, она чувствовала, что он принадлежит ей.

В мире было очень мало вещей, которые принадлежали Петре, но кинжал принадлежал ей в такой мере, которая превосходила простое владение. Словно он был частью ее, как если бы она принадлежала ему столько, сколько и он ей. Это чувство пугало, и все же это было единственное чувство, которое приносило утешение. Кинжал говорил без слов. Он обещал многое - таинственные вещи, возможно даже темные и страшные вещи, но Петру, казалось, неудержимо тянуло к нему.

«Если бы у меня были родители, в нем не было бы необходимости», - пыталась оправдать себя Петра. Это был ее аргумент против предостережения, которого некому было озвучить, ее внутренняя защитная реакция.

Частью себя она понимала, что кинжал таил в себе зло. Но все же он обладал силой, которая могла бы помочь ей. Действительно ли это неправильно использовать инструмент зла, для того чтобы сделать что-то хорошее? А если это единственный реальный вариант для нее, кто может винить ее за то, что она им воспользовалась?

– Он не нужен мне навсегда, - сказала она тихо себе и пустой, темной комнате.
– Я использую его только один раз. После этого я избавлюсь от него. Только в этот раз. И все. Это все, что мне нужно.

– Это напомнило мне слова одного моего друга, - тихо произнес чей-то голос, испугав ее. Петра ахнула и развернулась, резко взмахнув кинжалом перед собой и широко раскрыв глаза.

В углу выделялся чей-то силуэт. Огромный, возвышающийся в тени, с нечеткими очертаниями, он казался почти невидимым в полумраке комнаты.

Незнакомец продолжал глубоким вкрадчивым голосом:

– Он сказал мне, что те, кто выбирает добро обычно со временем приобретают к нему вкус. Да, это верно, но я думаю, что это только половина правды. Можете себе представить другую ее половину, мисс Морганштерн?

Сердце Петры громко билось в груди. Она вскочила на ноги и выпрямилась спиной к кровати, по-прежнему держа кинжал перед собой.

– Кто здесь?
– спросила она хриплым шепотом.

Человек шагнул немного вперед, выходя в тусклый свет комнаты:

– Прошу прощения, мисс Морганштерн. Обычно я не делаю этого для моих бывших студентов, но я подумал, что в качестве исключения вы могли бы удостоиться моего личного визита. Называйте это академическим сопровождением.

Петра прищурилась, узнав, наконец, высокого человека.

– Директор школы?
– удивилась она, понизив голос. – Мерлин? Но зачем?

Мерлин Амброзиус, легендарная фигура и директор школы волшебников, которую Петра недавно закончила, вздохнул и слегка развел руками, глядя сверху вниз. Этот жест, казалось, охватил Петру, кинжал, комнату и всю ферму, все сразу. Он вздохнул:

– Можно мне присесть, мисс Морганштерн? Нам многое предстоит обсудить.

Петра отрывисто кивнула. Она поняла, что все еще крепко сжимает кинжал, как будто для успокоения. У нее мелькнула мысль положить его обратно в черную шкатулку, но она совершенно не могла заставить себя сделать это.