Сколько дней она шла к своей цели - возвращению домой. Наконец, цель достигнута, она в родных стенах. Множество испытаний позади: потери, утраты, боль, лишения, унижения. Теперь новый человек в её жизни - человек в маске. Кто он враг или новая любовь?
Морской причал и огромная кровать, окружённая со всех сторон прозрачной вуалью. Вокруг так светло и красиво. От лёгкого бриза ткань развивается на ветерке. Жаннин стоит рядом с ней, глядя на человека, идущего к ней навстречу. Его походка ей знакома. Он светится белозубой улыбкой, только вот лица невозможно рассмотреть, только улыбка... такая знакомая. Жаннин улыбается, делая шаг навстречу человеку, но он приближается к ней так стремительно, что она не удерживается и падает навзничь назад. И это не пугает её, ведь позади кровать, большая и мягкая. Она падает на неё спиной так медленно, увлекая за собой мужчину. Нежным движением она касается его лица, и оно начинает принимать очертания. Это Ален. Жаннин улыбается. Она снова касается его лица, и оно снова меняется. Это Франсуа. Лицо теперь словно мерцает, принимая облик то одного, то другого.
Наконец её затылок коснулся постели, и она резко пришла в себя...
Возвращение в реальность оказалось не очень-то приятным.
Перед ней нависло сморщенное лицо лекаря.
– Госпожа, вы слышите меня?
– Где я?
– прошептала она, прикладывая усилия.
– У себя в комнате, - послышался рядом голос Бэт.
– Вы слишком долго находились без сознания, госпожа, - снова проговорил лекарь, озабоченно протирая ей лицо и тыча в нос нюхательную соль.
Жаннин устало закрыла глаза.
– Нет, не закрывайте глаза, моя госпожа, - лекарь тряс Жаннин за плечи.
– Слышите меня?
– Да, я пришла в себя. Вы оторвали меня от такого чудесного сна. Море, солнце и мужчина моей мечты... не хочу находиться здесь... хочу там.
– Рано тебе ещё, моя девочка, - снова послышался голос Бэт, и её круглое лицо возникло перед Жаннин.
– О, Бэт. Не морщи лоб, будут морщины, - постаралась улыбнуться девушка, ощущая ладонь старухи у своей руки и погладив её.
– Ну, да. Мне ж ещё замуж выходить, - подхватила Бэт, смеясь сквозь проступившие слёзы.
– Как я здесь оказалась?
– Жаннин слегка привстала, но лекарь снова уложил её на постель. Только сейчас она почувствовала, что под толстым одеялом абсолютно голая.
– Что случилось?
– Сэр Джон нашёл тебя на крыше, принёс сюда. Ты вся промокла и замёрзла. Зачем ты пошла туда? Ты могла упасть или остаться под дождём без сознания. Слава небесам тебя увидел Райс, - голос Бэт снова задрожал, а из глаз полились слёзы.
– Перестань причитать, Бэт. Прошу тебя. Мир не перевернётся, если меня не станет. Всем будет только легче. У меня нет ни дома, ни мужа, ни верных людей в поддержку. Я как ночной горшок, которым каждый норовит попользоваться. Я устала...
– Жаннин закрыла глаза, сглатывая слёзы, подступившие к горлу.
– Что ты такое говоришь, девочка? А как же Ингрид и твой ребёнок?
– Перестань, Бэт. Они прекрасно живут без меня на чужбине, дай бог здоровья тётушке, она не выгонит их на улицу.
Бэт испуганно выпучила глаза, перекрестившись несколько раз.
– Господи, не уж-то разум твой помутился?
Лекарь отвёл старуху в сторону и прошептал ей:
– Дай ей тёплого молока с мёдом. Больше не оставляйте её одну, пусть прислуга всё время присматривает за ней. Если поднимется жар, сразу зовите меня. Но будем надеяться, что ничего серьёзного не произойдёт. Она сильная и обязательно поправится. Я оставил баночку на столе, давай по ложке после еды.
Бэт несколько раз кивнула в знак согласия, и лекарь ушёл.
Жаннин не слышала их разговор, да и не хотела слышать. Ей было всё равно.
За окном настал день, но пасмурный и дождливый, под стать её настроению.
Джон Райс в это время мчался с небольшой свитой из замка, оставляя в ненастный день за спиной его мрачные стены и унося в своём сердце воспоминания о женщине с горящими волосами.
***
Ален в компании своего лекаря, сквайра и слуги, подошёл к таверне "Пряная курица", рядом с выцветшей вывеской, которой висел труп лохматого рыжего пройдохи, с со сломанной лютней на шее вместо петли. Запах разлагающегося тела и вороны, сидящие на мертвеце, отбили бы аппетит у любого, но не у путников, которые были в дороге очень долго. Сквайр, что-то промямлил по поводу плохой приметы - висящий у таверны труп, но Ален только сплюнул в сторону и шагнул внутрь небольшого помещения.
Здесь как будто никто и не знал о висящем у входа мертвеце. Наверное, запах спиртного, перемешанный с потом и едой, ударивший вошедшим в нос, перебил всё остальное. Здесь было душно и мрачно. Пьяные мужчины сидели по лавкам вперемежку с полураздетыми женщинами, попивая кислый сидр и сладкий эль.
Граф де Шатарье опустился на свободное место в углу, за ним последовали его люди. Большегрудая хозяйка подошла к столу, улыбаясь и выставляя напоказ гнилые зубы.
– Что желаете, господа?
– Нам бы чего-нибудь поесть свежего и штоф вина получше, - проговорил граф, протягивая монету хозяйке.
– Баг!
– заорала она гортанным голосом, запрокидывая голову.
– Принеси-ка нам сюда блинчики, кур и овощи! Да поживее!
Затем она снова повернулась к столу, наклоняясь так, что грудь грозила выкатиться из тесного лифа, и добавила:
– А вина принесу сама, самого лучшего...
– Отлично.
– Поспеши, дорогуша, а то, глядя на тебя, некоторые из нас слюной захлебнутся, - проговорил слуга, намекая на молодого сквайра слева от себя, отрывисто засмеявшись.