Жаннин сползла вниз на пол и опустилась на колени. Она машинально шептала слова, крестясь и кляня себя за малодушие и слабость одновременно. Слёзы заполонили её глаза, попадая на губы и капая на руки. Но даже в расплывающемся свете перед глазами она видела лишь одно лицо - лицо своей маленькой Кати, которой придётся забыть о существовании матери. Жаннин вспомнила её первый крик после рождения и момент кормление, её маленькие пальчики, накручивающие мамин локон, голубые огромные глаза, в которых отражается весь мир и любовь к ней. Боже! Как же хочется видеть её, обнимать и засыпать под её сладкое сопение рядом.

Женщина решительным движением смахнула слёзы с лица. Поднялась на ноги и быстро залезла на широкий подоконник. Внизу бушевали волны, разбиваясь о мощные неприступные стены Призрачного замка.

– Теперь я стану твоим призраком, мой милый дом. Если не могу жить в этом мире, я буду находиться вне его!

Жаннин уже хотела сделать шаг вперёд, но что-то держало её сзади, какая-то сила не давала ей оторваться от края и сгинуть в пучине. Из-за шума волн она не слышала, как служанка проснулась и быстро подошла к ней сзади, теперь не давая упасть вниз и покончить с этой жизнью.

– Стойте, госпожа. Не делайте этого!
– услышала она голос Дины, пытавшейся удержать Жаннин.
– Помогите, кто-нибудь!

Девушка закричала, пытаясь втащить Жаннин обратно, царапая ей руки.

– Пусти меня! Оставь, я хочу покончить одним разом со шлюхой и с ведьмой. Я не могу больше это выносить!

Женщина почувствовала, что несколько пар чьих-то сильных мужских рук втягивают её обратно в комнату. Перед ней оказалось несколько мужчин: один охранник и какой-то человек, которого девушка не успела рассмотреть. Но когда они опустили её на постель, в комнате остался только он.

– Жаннин, это я - Франсуа, - услышала она знакомый голос и повернула голову.

– Господи, Франсуа...
– недоверчиво прошептала Женщина, не веря своим глазам.
– Это в самом деле ты?

Жаннин заплакала, обнимая его.

– Я думала, ты погиб, - она провела рукой по его лицу, чтобы удостовериться, что это действительно он.

– Я и сам так думал... меня схватили, закрыли где-то и забыли.

– Как такое может быть?

– Люди, которые меня конвоировали: один был убит этим же вечером, а второй ранен. Оказалось, что про меня никто не знал. Повезло, что потом рядом в соседней камере оказались Бертран и Генри. А то бы так умер там с голоду. Теперь уже всё в порядке...

Жаннин рассматривала мужчину. Он действительно казался похудевшим, но, как и всегда, улыбался. Лицо всё заросло щетиной, и сквозь неё только белели зубы, во время разговора.

– Зачем ты здесь?
– спросила она, глядя на его заросшее лицо, наклонившееся к ней.

– С тобой беда, и мы с Бертраном пробрались в замок. Мы живём в пустой комнате на чердаке. Бэт нас кормит. Нужно что-то придумать.

– А что тут думать? Снова ложиться под очередного хозяина? Я больше не хочу, ничего не хочу. Мне некуда идти. Мой народ ненавидит меня за то, что я стала любовницей наместника. Как только узнали - непонятно.

– Зато нам всё ясно. Это всё маркиз. Его певец ходил по местным тавернам и распевал песенки на тему. Его больше нет. Говорят в одну из таких таверн на днях "норманн" зашёл перед отъездом и повесил горе-певца прямо на выходе вместо вывески.

– От этого станет только хуже. Всех не перевешает.

– Мы что-нибудь придумаем, ты только поправься.

– Уходите сейчас же, пока вас снова не поймали. Передай Бертрану, чтобы возвращался обратно, мне важнее, чтобы мои мать и дочь были в безопасности. Пусть он возвращается к ним. И ты уходи.

Жаннин задыхалась от слёз, сжимавших горло. В этот момент вбежала Бэт и начала выталкивать Франсуа, но он никак не хотел выходить:

– Я не оставлю тебя, мы убежим вместе. Слышишь?

– Убирайся!

Франсуа исчез, Жаннин упала на подушки. Ей хотелось кричать во всё горло и драть на себе волосы. Если они снова попадутся, англичанину будет, чем её шантажировать.

– Бэт! Бэт!
– закричала она так, что горло внутри запершило, и она закашлялась. Никто не ответил.
– Бэт!

В этот миг на пороге появился лекарь и няня, которая быстро подошла к женщине и погладила рукой её лоб.

– О, боже, она вся горит!

– Оставь меня, Бэт! Оставьте меня все!

Лекарь что-то налил из своего пузырька в кружку и подал Жаннин.

– Я больше не хочу это пить, это молоко сводит меня с ума, лишает рассудка!

– Это не молоко, детка. Это настой из трав, ты успокоишься, поспишь, а потом будешь как новенькая. Тебе нельзя так изводить себя...
– тихо и размеренно заговорила Бэт с Жаннин как с маленькой девочкой.