– Я знаю, что виновата. Знаю, но я не хотела, чтобы так получилось.

– Ты не хотела - прошептал он.

Я положила голову на него, и слегка прикрыла глаза. Мне не было спокойно. В голове на повторе стоял момент, как мама ударяется головой об стену, а потом ее лицо, пропитанное болью.

Вдруг я почувствовала, как Колин пытается меня отодвинуть, я посмотрела на него.

– Прости, ты как? Мне нужно уже идти - он сидел и наивными глазами смотрел на меня.

– Конечно, иди. Спасибо.

– Я бы остался, но у моей девушки тоже что-то случилось.

Я кивнула, освобождая его от муки успокоений меня.

Он обнял меня, встал, отряхнул штаны и ушел.

– Пока - прошептала я ему в след.

Вы все всегда уходите, когда нужны больше жизни.

– Это кто сейчас был?
– раздался до боли знакомый голос со стороны двери, Колин вышел через садовую дверь.

– Тебе-то какая разница?
– отозвалась я.

– Мне-то - большая, - я слышала приближающиеся ко мне медленно шаги.

– Зачем ты пришел?

Он сел рядом слишком близко, что наши руки соприкасались.

– Знаю, что нужен тебе сейчас. Я это чувствую. Серьезно!
– он попытался взглянуть в мои глаза, и он их в темноте почти увидел, - ты мне веришь?

– Как я могу тебе верить?

Я встала на ноги, и повернулась к нему лицом.

– Прости, мне сейчас не до тебя.

– Останься, пожалуйста - тихо произнес он.

– Здесь холодно. Я пойду.

Тут я стала уходить, как он аккуратно взял меня за руку. Слабый разряд тока прошелся от руки по всему телу, словно, заряжая.

– Я прошу.

И я осталась.

Тихо села рядом с ним. Мы молчали. Только молчали. Мы всегда делим молчание с ним пополам. Я придвинулась к нему ближе, чтобы согреться. Он только ждал этого, словно ему тоже было холодно, и я разрешила ему себя обнять.

Сейчас внутри меня царил мрак и только где-то глубоко, а может на поверхности моего сознания искрился маленький огонек. Я не знала, откуда он взялся, и когда уйдет. Он просто сейчас был. Такой слабенький и совсем тусклый, но согревающий.

– Прости меня.

Я слышала это, и не верила.

– Я все понимаю.

– Ты не такая как мы, и это хорошо. Ты чистая и светлая. С тобой я вижу все по-другому. Хоть, я и веду себя, как последний кретин, но это потому что, я не хотел тебе нравиться. Точнее хотел, но не мог позволить себе испортить тебя.

В другой момент я бы рассмеялась, не зло, а так в шутку, но сейчас мне не хотелось.

– Я понимаю. Ты хотел сделать как лучше, когда вел себя как последний придурок. Все ясно.

Он еле заметно кивнул, крепче обнял, а потом уткнулся носом мне в щеку.

– Алекс, я не обижаюсь. Ты можешь с чистой совестью идти домой. Я отпускаю тебе все твои грехи.

Его лицо слишком было близко. Слишком. И его горячие дыхание оставляло ожоги на моей коже.

– Мама бы не пережила, если бы ты ушла из дома - сказал он не отодвигаясь, - ты же не хотела уходить верно?

Я ничего не ответила.

– Ты хочешь казаться сильной и самоотверженной, но это не все.

– А что же еще?

Я отодвинула голову, и он посмотрел на меня.

– Ты добрая, милая и очень хрупкая, а еще нежная и смешная.

– Это когда я тебя смешила?
– грустно спросила я.

Он обхватил мое лицо руками.

– Всегда.

И поцеловал. Его губы были такими мягкими и приятными, а поцелуй нежным, спокойным, но насыщенным и запоминающимся.

Так продолжалось около пяти минут, пока слеза все-таки не решила скатиться вниз, и дотронулась до щеки Алекса. Он отодвинулся, чтобы посмотреть на меня. Плачу ли я, или это маленькая капля дождя.

– Ты чего?
– он вытер тыльной стороной руки мою размазанную слезу.

– Просто это не по-настоящему. Ты ведь знаешь.

Он пронзительно смотрел на меня, не моргая, и сказал:

– Но это все, что у нас есть.

Я кивнула, сдерживая новый поток слез.

– С мамой все будет хорошо, веришь?

– Хочу верить.

Он снова обнял меня, как всегда.

***

Суббота

Странно просыпаться утром в тишине. Когда действительно тихо. Не раздается снизу мамино бурчание, что почтальон не так закрыл ящик или, что она не может найти ключи.