Шрифт:
– Доктор, – прервал его излияния задумчивый Кошкин, – у вас есть сильнодействующее снотворное?
– Разумеется, есть, – ответил озадаченный эскулап. – А зачем оно вам?
– Видите ли, – начал объяснять Савелий, – эта больная не совсем в себе… И она может выкинуть какой-нибудь фокус…
– Или нас с вами в окно, – добавил Гиви. – Она может!
Врач резко остановился.
– Вы так полагаете? Тогда я возьму шприц. Я сейчас!
И он нырнул в кабинет с табличкой «Старшая медсестра».
– Если красотка на нас кинется, – сказал Савелий приятелю, – хватай ее за левую руку, а я схвачу за правую.
Гиви, согласившись, кивнул головой. После чего спросил:
– А потом?
– Потом – суп с котом… – хмуро огрызнулся Савелий. – Пойдем с тобой осинку искать…
Из кабинета старшей медсестры появился врач со шприцем в руках.
– Идемте за мной, – сказал он. – И ничего не бойтесь. Здесь, – он показал на шприц, – лошадиная доза снотворного!
– Если бы это была лошадь… – вздохнул Савелий и, махнув рукой врачу и Гаидзе, пригласил их следовать дальше.
У палаты, в которой лежала Элли, группа остановилась.
– Здесь она, – кивнул врач на дверь.
– Пока я пойду один, – сказал Кошкин Гиви и лекарю. – Дверь оставлю приоткрытой. Чуть что – влетайте.
И он зашел в палату. Элли лежала, подключенная к медицинской аппаратуре: все ее тело было усеяно датчиками.
– Это вы, Савелий? – прошептала она чуть слышно. – Спасибо, что пришли…
– Кто вы? – в свою очередь спросил Кошкин строгим милицейским голосом. – Почему преследуете меня и моих коллег?
– Мне трудно говорить… Кажется, я умираю… Я попробую вам все объяснить… Сядьте, пожалуйста, сюда… – Элли похлопала рукой по простыне рядом с собой.
Кошкин помялся, но с места не сдвинулся.
– Вы боитесь?
Савелий тяжело вздохнул и уселся в ногах у «умирающей».
– Я вас слушаю, – буркнул он сердито.
– С вашими коллегами произошло досадное недоразумение… Я не хотела их… – Элли замолчала, подыскивая подходящее слово, наконец нашла его: – …обижать. Мне были нужны именно вы, Савелий…
– Зачем?
– Вы были в ночь с шестнадцатого на семнадцатое на городском кладбище?
– Ну, был…
– Вам являлось загадочное существо?
– Являлось. Но больше не явится: я воткнул в него осиновый кол!
– Вы убили его… Навсегда убили… А это был мой отец! И я отомщу вам за него, Савелий!
Элли кинулась на Кошкина, желая схватить его поудобнее, но не смогла: помешали провода и трубочки, которыми она была соединена с аппаратами.
Зато Савелий ловким приемом прижал одну руку мстительнице и крикнул:
– Гиви, доктор, ко мне!
В палату вбежали Гаидзе и врач. Гиви схватил Элли за вторую руку, а взволнованный эскулап торопливо сделал буйной «больной» успокоительный укол. Элли сердито проворчала какое-то проклятье, но вырываться перестала.
– Как у нее глаза горят! – поразился врач, прикладывая ватку к месту укола. – Никогда таких глаз у людей не видывал!
Элли прикрыла глаза, делая вид, что засыпает.
– Кажется, подействовало, – прошептал Гиви, улыбаясь.
– Сколько времени она проспит? – деловито поинтересовался Кошкин у лекаря.
– Часа два, не меньше, – ответил врач.
– За это время мы должны найти решение, – сказал Савелий приятелю. А врача попросил: – Если начнет просыпаться, сделайте ей еще один укол. Мы скоро вернемся.
И Кошкин с Гаидзе ушли. А врач, пощупав пульс «больной», довольно улыбнулся и стал подключать к Элли сорванные датчики медицинских приборов.
Глава семнадцатая
Спустя каких-нибудь пятнадцать минут Савелий и Гиви уже сидели у Кошкина дома, пили крепкий кофе для успокоения и «держали совет».
– Ну? – спросил Савелий. – Твои предложения?
Гиви пожал плечами:
– Первый такой случай в моей практике! Ума не приложу, что нам делать!
– А пока суда над нею не будет, мы и делать ничего не можем. А суда сто лет не дождешься!
– В целях самообороны можно, конечно… – Гиви не договорил, смущенно отпил глоток кофе, поставил чашку на стол. – Но – чем?..
– Да, пули ее не берут, это проверено, – Кошкин встал, зашагал по тесной комнатке из угла в угол. – Неужто на уколах ее до суда держать?