— Неправильно, — встрял Тамирбек. — Снимать трусы — никакая не работа.

— Нет, работа, — решительно парировал Витька. — В старину были специальные клубы, назывались «стрип». Работники там раздевались, а капиталисты им за это платили деньги. Мы через цифрик Лёхиного брата смотрели на одном метасайте с узким доступом. (Лёха неуверенно кивнул).

Так что всё по правилам! Снимай, я говорю!

В воздухе повисла напряжённая пауза. Пространство вокруг наполнила странная вибрирующая смесь ужаса, стыда и любопытства. И зрителям, и участникам разом захотелось броситься врассыпную, куда глаза глядят, но члены их сковала диковинная нерешительность. Они ещё не понимали, что больше не руководят процессом, что это процесс руководит ими, вращая тяжёлые жернова, давя, перемалывая.

— Или слабо? Соскочил, звонок? — крикнул Витька. — Сдулся?

Брови Юкке сошлись на переносице. Неловкими пальцами он взялся за резинку и потянул её вниз. Скользнув по бёдрам и коленям, трусы упали на песок.

Одно мгновение зрители потрясённо молчали, потом Янка развернулась и треснула Витьку ладонью по уху.

— Дураки! — крикнула она, подхватила с песка одежду и бросилась к гравипедам.

— Подожди, — крикнула Юйлинь и побежала следом.

Юкке, кривя рот, натягивал трусы.

Потирая звенящее ухо, Витька смотрел вслед двум уносящимся прочь гравикам.

«Глупо как вышло», — растерянно подумал он, и в тот же момент ощутил толчок в плечо.

— Давай деньги, — сказал Юкке, протягивая ладонь.

Витька неуверенно разжал кулак и поглядел на монету.

— Слушай, — пробормотал он, вдруг соображая, что не может просто так отдать пятак приятелю. — Мне же его нужно вернуть на место... Я же его на время брал...

— Ты сам сказал: «всё взаправду».

Витька совсем растерялся.

— Слушай, — протянул он почти жалобно. — Давай, ты поставишь мне взамен тысячу щелбанов. А?

— Плевал я на твои щелбаны. Я перед девчонками штаны на слабо снял. Гони монету. Это моя плата.

— А может... — несчастным голосом пробормотал Витька.

Он изо всех сил пытался сообразить, чего такого может предложить Юкке, такого, что тот не в силах получить сам, и не находил ответа.

— Вот значит как? — ядовитым голосом осведомился Юкке.

Качнувшись вперёд, он неожиданно ударил снизу по Витькиной ладони и сцапал подлетевший в воздух пятак.

Витька на миг оторопел, а Юкке, отскочив назад, показал ему монету и сунул её в кармашек трусов.

— Ах ты гад, — выдохнул Витька. — А ну, отдай.

— Фиг тебе! — закричал Юкке, пританцовывая на песке. — Ты купил мои услуги и монета теперь моя. Ты мне заплатил!

— А ну отдай! — прорычал Витька.

— Пацаны, кончайте! — тревожно просил сзади Лёха.

Подпрыгивая, Юкке зигзагами отступал назад. Витька пытался его схватить. Когда они оказались напротив выстроенного на влажном песке замка, он наконец изловчился, прыгнул на своего визави и вместе с ним опрокинулся на хрупкие готические башни.

Войдя в дедову квартиру, Витька на цыпочках пробежал прихожую, миновал просторную гостиную и осторожно приоткрыл двери кабинета, где утром взял пятак из шкафа с самыми ценными экспонатами дедовой коллекции. Витька искренне надеялся, что деда нет дома, но мечты оказались тщетными. Антон Кузьмич сидел перед рабочим столом в раритетном кресле и разглядывал что-то через окуляр настольного сканера.

— Витя, это ты? — спросил он, не отрываясь от своего занятия.

— Привет, я на минутку, — протараторил Витька, соображая как бы просочиться к стеклянному шкафу. — Я — раз, — и убегу.

— Кхм, — сказал дед. — Это понятно, что убежишь. А ты не брал из шкафа мою монету?

— Эм-м, — промямлил Витька, и дед обернулся вместе с креслом.

Несколько секунд он пристально рассматривал понуренное лицо внука, затем, кашлянув, добродушно сказал:

— Красивый фингал. Где такой подцепил?

— Да так, неважно... Я тут это... пятак брал, ребятам показать, вот обратно принёс. — Виновато вздохнув, Витька протянул деду жёлтый кругляш.

— Ребятам показать — это можно, только загодя меня предупреждать надо. Иди сюда.

Положив монету на стол, дед едва не силком усадил Витьку в кресло, ловко осмотрел синяк, расплывшийся под левым глазом и ссадину на скуле.

— До свадьбы заживёт, только нужно обработать, — сказал он бодро. — Я за аптечкой, а ты думай, что будешь врать насчёт лестницы, с которой тебя сбил метеорит.

Дед вернулся через минуту с анаплеротическим спреем, и, пока состав, пузырясь, впитывался в исцарапанную кожу, Витька честно, без утайки рассказал о монете, о Юкке, о глупой игре и драке, умолчав, правда, про эскападу с трусами.