Во время этого горластого совещания королю доложили о приходе велижского старосты, имеющего важное сообщение. С началом вторжения Гонсевский осадил Белую, небольшой городок к северу от Смоленска, и король, ожидавший оттуда победных вестей, приказал незамедлительно принять его. Однако Гонсевский, по-прежнему не упускавший случая напомнить о себе, на сей раз пришёл с другим. Поприветствовав короля, он сказал, что есть толковый человек, прежде живший в Смоленске и имеющий там много влиятельных друзей. Этот человек просится на переговоры с русскими, ручаясь за их успешный исход.

— А ещё... — Гонсевский отступил в сторону и выдвинул вперёд вислоусого запорожца в шароварах необъятной ширины, — это атаман Олевченко, он просит...

Атаман, не дав Гонсевскому закончить, пал на колени и заговорил, громко, настойчиво. Его сбивчивая речь не сразу позволила уловить суть. Оказывается, атаман привёл с собой три тысячи казаков и просил королевское знамя, чтобы водрузить его над Смоленском.

— 3 им хучь пид землю, хучь на станы полеземо, нэхай воны сказятся москали трекляты, и ежели город тоби нэ добудэмо, нэхай выводит з мэня усю требуху, — кричал Олевченко, метя пол чёрным оселедцем.

— Казаки хотят положить свои души за благоволение Вашего Величества... — Гонсевский попытался передать слова атамана в более изящной форме. И преуспел, король улыбнулся.

— Самоотверженность этих людей достойна нашей высокой милости. Выдайте им королевское знамя. Вот, панове, ответ на ваши споры, — обратился король к присутствующим, — не могу же я уйти, не увидев, как моё знамя взовьётся над Смоленском. Впрочем, здесь сегодня говорилось много дельного. Подготовьте письмо к боярской думе и пошлите толкового человека на переговоры в крепость. Проявим акт милосердия перед штурмом, как-никак, это наши будущие подданные.

Отпуская приглашённых, король попросил задержаться нескольких, в том числе Гонсевского. Тот ловил на себе завистливые взгляды выходящих и едва сдерживал внутреннее ликование. О том, чтобы выделиться из толпы себе подобных, мечтает каждый придворный, но когда такой чести удостаивается человек со стороны — это настоящая удача. Хорошо зная Сигизмунда, Гонсевский не ждал от него благодарности, скорее всего, у того появилась какая-то нужда, и бывший любимец молил сейчас только о том, чтобы она не оказалась очередным королевским капризом. Ему хотелось сделать что-то очень значительное. Король между тем, не обращая на него внимания, слушал Жолкевского, упрямо пытающегося предотвратить очередную авантюру.

— Запорожские казаки — люди отчаянной, бесшабашной храбрости. Они привыкли воевать в степях и не имеют навыков осады сильных крепостей, — говорил гетман, — их жертвы будут совершенно напрасными.

— Умереть во славу своего короля всегда почётно, — заметил Сигизмунд, всё ещё пребывающий в благодушном настроении. — И потом я же не просил их об этом, они сами.

— У Вашего Величества есть отличная возможность проявить отеческую заботу о своих подданных. А кроме всего прочего, присутствие этих своевольных, не подчиняющихся никакой дисциплине людей может оказать разлагающее влияние на остальное войско.

— Но что же делать? Я уже распорядился отдать им своё знамя.

— Отправьте их под Белую, пусть водружают знамя там.

Гонсевский встрепенулся, но пока не отважился подать голос, только подумал: «Мерзкий старикашка желает спровадить меня, интересно, кто ему нашептал об этом?» Король посмотрел в его сторону:

— Кстати, как у вас там дела? Или тоже станете говорить о крепких стенах и отсутствии пушек?

— Крепость падёт днями, — ответил Гонсевский, — пушек у меня довольно, могу прислать пану гетману.

— Браво! — воскликнул король. — Если же приставите к ним несколько мастеров-ремонтёров, наш гетман выразит вам особую благодарность.

— Рад услужить пану гетману, — Гонсевский сделал лёгкий поклон в его сторону и снисходительно улыбнулся, отчего Жолкевский сразу нахмурился. И в самом деле, разве не унизительно для его положения принимать военную помощь от какого-то провинциального старосты? Зато Гонсевский сразу почувствовал себя более уверенным; сейчас он пока не думал, откуда возьмёт пушки или хотя бы обещанных ремонтёров, просто радовался, что в споре между двумя могущественным людьми оказался на стороне более высокого могущества.

— Впрочем, не будем торопиться, — посмотрим, чем кончатся переговоры, может быть, пушки нам не понадобятся вовсе.

С этими словами король отпустил сановников, оставив только Гонсевского. Тот весь подобрался, ожидая, что настал желанный час. Довольно прозябать вдали от важных дел, наверняка король даст новое назначение и приблизит ко двору, теперь важно не прогадать...

— Пан Александр... — король обратился к нему по имени, как в прежние дни и сделал паузу, чтобы подчеркнуть это. — Я слышал, что в своей велижской глуши ты не растерял навыков к изящной жизни, так ли?