– Что ж, я предупреждал. – Подойдя к кровати и схватив Юну за локоть, он швырнул её попрек, ловко забравшись сверху. Девушка несколько ошарашено окинула его взглядом, но не проронила и звука, не обросла возмущениями. – Врать и скрывать что-либо от будущего мужа не хорошо, сейчас ты это поймёшь, - Хоуп взял её за плечи и вдавил в постель. Что с ней делать дальше? Что? Насиловать? Черт, черт! Она ведь ни в чем невиновата, она будет жертвой. Разве она плохая? Ударить её? Хосок занес руку, на которую Юна шокировано выпучила глаза. Куда бить? Куда можно ударить так, чтобы не почувствовать себя ублюдком, поднявшим руку на женщину? Поняв, что выглядит, как выронивший снаряд ядротолкатель, Хоуп опустил руку. Да что ж за соплежуйство-то! Для дела же нужно. Взять, и стукнуть разок, в воспитательных целях. Нет, пока она на него смотрит – ничего не выйдет. Опять взяв её за плечи, Хосок перевернул её на живот и, выдохнув, со всей силы зарядил по заднице. Она не издала ни звука, а ему самому захотелось смеяться. Отличная пытка – просто ролевые постельные игры! Так и переспать по обоюдному согласию ближе, чем напугать её и что-либо выжать. Шлепнув её ещё раз сильнее, он понял, что либо сейчас же пробудит в себе сволочь, либо сорвет последнее спасение и выход из создавшейся ситуации.

– Что, это всё? – спокойно через плечо обернулась Дами. Убедив себя, что он рассвирепел и разгневавшись этой постоянной безмятежности сестры Дракона, Хосок схватил её за волосы и, заставив выгнуться и приподняться, швырнул обратно к спинке кровати, куда тут же примостился сам, зажав её. Тихо айкнувшая и перехватившая свои локоны, Юна напряженнее взглянула на него, а когда он принялся разрывать на ней блузку (как пригодилась практика вчера вечером!), то уже более живо принялась реагировать и брыкаться. Хосок, чтобы не почувствовать вины, пытался представить, что перед ним Нури, поддающаяся, играющая с ним, принимающая подобные забавы с довольством опыта, жаждущая.- Прекрати! Пусти меня! – кажется, начиная верить в то, что с ней больше не шутят, Юна пыталась отбиваться и убирать от себя руки Джей-Хоупа, но он её не слушал и, раскидывая ошметки тонкой белой блузки, принялся за узкую юбку. – Прекрати сейчас же! Хосок! Это не смешно! – она не кричала. Она ещё пыталась уговаривать его, говорить ровной интонацией, но она срывалась на фальцет и начинала звенеть, как ломающийся весной лёд. – Хосок! Хосок, остановись! Ты же знаешь, кто мой брат! Не делай этого! Хосок! – взяв за две стороны шва юбку, Джей-Хоуп, как бумажный лист, разодрал её на две части и, мгновение посмотрев на девушку в нижнем белье, ухватил её за бретельку лифчика. – Хосок! – взвизгнула она, но он стянул её под себя и, грубо впившись в скулу поцелуем, оставляющим синяк, сжал в руке грудь Юны. Лягающаяся ногами, она ещё пыталась храбриться, но осознав, что никаких шансов на победу перед ним у неё нет, вдруг всхлипнула. Джей-Хоупа затрясло самого. Только не смотреть ей в лицо! Он знал, что на глазах сейчас появятся слезы, а если он увидит её слёзы, то всё, он убежит и спрячется, а потом придёт извиняться. Прикусив мочку её уха, Хоуп стегнул её по бедру ещё раз. Юна закричала.

– Хоуп! – раздалось сзади и молодой человек, благодаря за то, что спасение близко, сделал вид, что не слышит голоса Джина. – Хоуп, что ты делаешь, господи?! – натурально возмущался позади тот, приближаясь. Голые ноги Юны трепыхались под предводителем сеульских золотых. Из её глаз уже потекли слезы, хотя рыдания были сдавленными. Джин поднесся к кровати и, схватив друга, принялся оттаскивать, якобы уговаривая остановиться. Едва ему удалось отвести Хосока от девушки, как та пулей соскочила с кровати, растерянно прикрывая себя. Джин оттолкнул сына ювелира к окну и ринулся к Юне. – Боже, он ничего не успел с тобой сделать? – мужчина обернулся к приятелю. – Что на тебя нашло? Ты совсем? – стянув с себя рубашку, под которой ничего не было, он накинул её на плечи Квон Дами. Стучащая зубами и всхлипывающая, инстинктивно, она вдруг уткнулась в голую грудь Джина носом, словно спрятавшись там, и лишь тогда позволив себе свободно заплакать. Джей-Хоуп облегченно выдохнул и, показав другу большой палец, пока его затылком не видели, придав голосу борзости и дерзости, произнес:

– В следующий раз, когда здесь не будет его, я закончу начатое, Юна, не сомневайся!

– Не надо! – помотала она головой и тихо прошептала, не поворачиваясь. – Я скажу, почему я выбрала тебя…

4

Почувствовав податливость перепуганного тела, Джин осторожно взял Юну за плечи и усадил на кровать, сев перед ней на корточки. Она неохотно оторвалась от него, выглядя очень потерянной и заторможенной после того, как он погладил её по волосам и вытер слезы со щёк. Хосок подошёл к ним ближе и внимательно воззрился на невесту. Наконец-то, она озвучила то, что он и подозревал: причина её настойчивости всё-таки имелась.

– Что ж, я слушаю, - Джин осуждающе (но, разумеется, понарошку) посмотрел на него, требуя пощадить чувства девушки и подождать немного. Квон Дами, приходя в себя, вежливо убрала почему-то задержавшуюся на её голой коленке ладонь спасителя.

– Я никогда бы не рассказала, если бы ты не узнал, кто мой брат, - она как-то вражески покосилась на Хосока, не понятно уже, за что больше его виня, за попытку насилия или за разгаданный секрет? – Я не знаю, как ты это сделал, но, поверь, никто в мире больше, кроме наших родителей и ещё человек трех-четырех, не знает об этом.

– Я польщён, но перейдём к делу, - Джей-Хоуп подтащил за собой стул и сел рядом. – Зачем я тебе?

– Джиён… мы с братом редко видимся, но постоянно поддерживаем связь, - девушка сосредоточилась на том, чтобы выстроить грамотный монолог. – С тех пор, как он приобщился к криминальному миру и сделал нашу семью богатой, меня постоянно приучали к тому, что я всем обязана ему, и должна помогать ему по мере сил. Когда я немного повзрослела, то Джиён познакомил меня со всеми противозаконными и преступными делами нашей страны. Я стала в курсе всего. Я была его глазами и ушами, осведомительницей. И являюсь ей до сих пор, - видя немой вопрос на лицах молодых людей, забежала вперед и призналась Юна. – Нет, я не совершала никаких мошенничеств и убийств, я всего лишь заводила дружбу и знакомства с людьми, вытягивала информацию, узнавала всё, что могло быть полезным, чтобы Джиён знал обо всём, что происходит в легальном и нелегальном бизнесе Южной Кореи. Я тайно сотрудничала с его людьми, из которых всего один знал, кто я на самом деле. Но в основном я была светской девушкой, вхожей в высшие круги благодаря тому, что мои родители оттуда же… Таким был мой образ, закрывающий то, что я делала на самом деле: следила и докладывала. У меня даже нормальных подруг не было. Я дружила лишь с теми, к кому нужно было пробраться в доверие, выяснить всё об их отцах, братьях, мужьях. Большинство до сих пор со мной общаются, не подозревая, для каких целей я с ними завела знакомство, - Юна перевела дыхание. – Но больше двух лет назад масштабная преступность в нашей стране почти иссякла. Сначала казалось, что просто прекратились разборки между бандами, вечно делящими районы. Но когда в течение года всё по-прежнему было тихо, мы поняли, что появились какие-то невидимые силы, охраняющие законы и порядок. Джиён был знаком с одним из вас, Ёнгуком, но тот уехал в Нью-Йорк, а покой продолжал не нарушаться. Джиён уважает чужую власть и, догадавшись, что править всё равно остались «золотые», больше не стал вмешиваться. Но и нужда во мне, казалось бы, закончилась. И вот… буквально полгода назад, брат сказал мне, что в Сеуле мне больше нечего делать, что ему не нужны тут больше шпионы. Наверное, потому что шпионить не за чем. У него вечные конфликты с китайскими мафиозными кланами, из которых усиливаются и возвышаются попеременно то одни, то другие. Он сказал мне, что я нужна ему там. Чтобы теперь держать под контролем одну из союзных группировок, - девушка поглядела поочередно на Джина и на Хосока, не надеясь, что её поймут. – Только теперь контроль должен был осуществляться другим образом. Брат сказал, что я должна выйти замуж за главу того клана. Ему около пятидесяти лет. Он некрасив и злобен, но даже не это пугает меня и останавливает, - Юна покачала головой. – Я не хочу всю жизнь быть серым кардиналом. Я никогда не стремилась к занятию разведкой, к тому, чтобы предавать людей и обманывать их. Да, я способна это делать, иногда даже с легкостью. Но я не хочу этого, мне не нравится, - Квон Дами развела руками. – Я призналась в этом Джиёну, и он поставил мне условие, найти себе такой брак, которой принесёт не меньшую пользу, тогда мне не придётся выходить замуж за его кандидата, - девушка встретилась глазами с Хосоком. Теперь там было больше сопереживания. – Я не могу просто ослушаться его, пойми. Он сделал всё для нас. Он сделал всё для меня и родителей, поэтому, когда велит он – а мать и отец поддерживают его беспрекословно, - я не могу отказаться, сбежать, бросить все дела. Я должна исполнить его волю. Я воспользовалась всеми связями и осведомителями, чтобы узнать, кто же ликвидировал преступность почти во всей стране, из-за чего даже людям моего брата пришлось уехать отсюда тогда. И я нашла тебя, - сказала она Джей-Хоупу. – У меня было два варианта, либо выдать ему эту информацию, показывая, что ещё могу пригождаться здесь – но это было бы недолговечно, либо выйти за тебя замуж, чтобы поставить шах и мат Джиёну. Я замужем за главой местных «золотых», и это несомненная польза в таких делах.

– Ты собиралась следить за мной? – негодуя, покачал головой Хосок. – Ты даже не попыталась сказать о себе всего.

– Да, я не пыталась сказать этого, - твердо подтвердила Юна. – Скажи сам, ты бы доверился мне, признайся я, что лазутчица Дракона, но раскаявшаяся? Никогда.

– Я и сейчас, после того, как половину разузнал сам, не знаю, чему верить.

– Я и хотела, чтобы ты разоблачил меня, - заявила Юна. – По тем сведениям, которые я на вас нашла, я поняла, что вы сумеете это сделать. Вы меня переиграете, разоблачите, но это должно было случиться, когда я уже была бы твоей женой. Обратного хода не было бы. Джиён бы принял, как данность, что я нашла место, в котором могла бы приносить пользу, но оказалась безоружной, потому что меня раскрыли.

– Как всё запутанно, - промолвил Джин.

– Это нормально в тех сферах, где мы вращаемся, - хмыкнул Хосок. – И что же ты предлагаешь теперь?

– То же, что и раньше: женись на мне, - произнесла Юна. – Ты теперь всё обо мне знаешь, никак не сможешь пострадать от моего присутствия, я ничего не смогу предпринимать против тебя, ведь ты меня будешь видеть насквозь. А я получу свободу от власти Джиёна. Сбудется моя мечта: я останусь в Сеуле и буду предоставлена сама себе.