— В третий тоже не мы, — добавил тихо Карузо, покосившись на сэра Уильяма, который постепенно вернулся в свое обычное состояние. — Во второй раз — это я, а все остальное — не я.

— Первый раз, второй раз, третий, ничего не понимаю! — вмешался в наш разговор сэр Уильям. — Может быть, мне кто-нибудь все-таки объяснит, в чем дело?!

Я взял слово и коротко обрисовал ему ситуацию, не преминув остановиться на втором случае. Нескольких ярких штрихов было достаточно, чтобы представить поведение любимчиков сэра Уильяма в должном свете.

— Это было крайне некрасиво с вашей стороны, — строго сказал он, обращаясь к Энрико и Карузо. — Как вам не стыдно!

Морские свинки понуро смотрели в пол, изображая из себя очень виноватых.

— Ладно, — продолжил сэр Уильям, — будем считать, что вы все усвоили. Сейчас у нас нет времени с вами разбираться. Нужно немедленно выяснить, откуда шел этот крик. У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу, Фредди?

— Нет, к сожалению.

Хотя что-то такое там было, что заставило меня насторожиться. Вот только что? Я задумался и попытался восстановить в памяти то, что я слышал. «На помощь! Спасите! Он уже у моей норки!..» Стоп. Ну конечно, как я сразу не подумал.

— Могу сказать с полной определенностью, что крик исходил не от золотого хомяка, — сказал я.

— Да? Интересно. А почему ты так уверен в этом?

— Потому что золотые хомяки живут в этих краях только в клетках. У них не бывает норок, у них бывают только домики и гнезда. Золотой хомяк никогда не назовет свой домик или гнездо норкой.

— Очень интересное наблюдение, — заметил сэр Уильям, глядя на меня с явным почтением. — И к какой же породе относится, по-твоему, тот хомяк, который звал на помощь?

— Скорее всего, это хомяк полевой, — ответил я, сам не зная, откуда у меня такая уверенность.

Делать нечего, придется идти к мастеру Джону, решили мы с сэром Уильямом. Одним нам тут ничего не придумать. Кроме того, по своему горькому опыту мы уже знали, что лучше вовремя рассказать все мастеру Джону, чем потом расхлебывать кашу. Последняя история, когда я чуть не угодил под нож доморощенному ученому, кое-чему нас все-таки научила. Обсудив все как следует, мы пришли к выводу, что нужно немедленно сообщить обо всем нашему хозяину. Энрико и Карузо в обсуждении участия не принимали. Поняли, наверное, что дело тут серьезное и что им такое просто не по зубам. А может быть, они молчали потому, что и впрямь устыдились, кто их знает.

Итак, мы отправились в кабинет к мастеру Джону. По обыкновению он сидел за своим компьютером и что-то печатал. Наверное, очередной перевод. Ведь он у нас — настоящий англичанин, переводит с английского.

Я быстро взобрался по веревочной лестнице и сел поближе к клавиатуре.

— Хэллоу, — поприветствовал меня мастер Джон, не отрываясь от работы.

Я встал на задние лапы и попытался привлечь его внимание.

— Ты хочешь мне что-то сообщить?

Я кивнул.

— Хорошо, — сказал мастер Джон, быстро свернул свой текст, чтобы освободить место на экране для моего послания. — Только постарайся покороче, мне, честно говоря, работать надо. Завтра перевод сдавать, а у меня еще конца не видно.

Я снова кивнул.

«Мастер Джон, речь идет о чрезвычайной ситуации!» — напечатал я, довольно быстро справившись с этим предложением, хотя ведь мне приходится нажимать каждую клавишу обеими лапами и к тому же бегать по всей клавиатуре от буквы к букве. Конечно, я мог бы ограничиться более короткой формулировкой — «Чрезвычайное положение!» или, еще короче, «ЧП». Но, будучи образованным хомяком, я не мог позволить себе такой небрежности в общении с мастером Джоном. Это не мой стиль. Вот почему я предпочитаю писать полными развернутыми предложениями. Я пишу, а мастер Джон мне отвечает вслух. Вот так мы обычно и беседуем.

— Чрезвычайная ситуация? У нас тут, в квартире? — спросил встревоженный мастер Джон.

«Нет, не здесь. Где-то в другом месте, за пределами нашего дома», — ответил я.

Далее я рассказал мастеру Джону о том, что слышал. О проделках противных хрюкохряков рассказывать, конечно, не стал. Чего я буду ябедничать. Я объяснил мастеру Джону, что крик этот был на межзверином языке и что, судя по всему, кричал полевой хомяк, которому угрожает смертельная опасность.

— Хм, — задумчиво хмыкнул мастер Джон. — У меня есть два вопроса.

У мастера Джона всегда находятся два вопроса. Причем он умудряется безошибочно определить, так сказать, сомнительные места в любом рассказе.

— Во-первых, почему ты решил, что это полевой хомяк? Может быть, это карликовый хомяк, который живет в клетке. И в этой клетке ему насыпали земли, в которой он мог спокойно нарыть себе ходов и устроить норку.

Действительно. Об этом я как-то не подумал. Наверное, потому, что я не воспринимаю всерьез тех грызунов, которые мельче золотых хомяков. И вообще не знаю почему, я был совершенно уверен: кричал полевой хомяк, о чем я и сообщил мастеру Джону, сославшись на свое чутье.