– Горан, - позвала меня Велена.

– Да, - откликнулся я, оторвав взгляд от карты.

– Яко они творят?
– спросила девушка, кивнув головой на имперцев.

– Молятся.

– Кому? Духам?

– Нет, Единому богу, ну так они его называют.

– Откуда ты ведаешь?

– От матери осталась книга, в которой было немного написано об этой религии.

– Странно всё это. Чем он может им помочь?
– проговорила Велена непонимающе.
– Это же не Духи, могущие вывести из лесных дебрей, приманить рыбу на удочку, вылечить хворь...

– В империи многие молятся ему, - перебил я девушку.
– Они называют себя унуситы.

– Уну... кто?

– Унуситы, - повторил я, снимая варежки.
– Советую тебе поближе познакомиться с этой религией, если ты собираешься учиться в империи. У них множество запретов, табу и прочего, что следует тебе знать. И я тебе советую никогда, слышишь, никогда не подвергать сомнению их учение.

Велена изучающе посмотрела на меня и произнесла:

– Ты мне расскажешь об этих унуситах?

– Лучше обратись к леди Женевьеве, я не достаточно знаю об этой религии.

Девушка фыркнула и бросила на меня разочарованный взгляд.

– Почему ты все-таки пошла с нами?
– спросил я, зачерпнув ладонью снег и пытаясь помыть руки.
– Ведь мы идем на войну. Пусть у тебя проблемы с матерью, но ведь это не так страшно.

Велена как будто не слыша моих слов колдовала над котелком, откуда доносился аппетитный запах.

– Почему ты пошла с нами?
– повторил я громче, тряхнув кистями рук стряхивая брызги растаявшего снега.

Девушка бросила в воду какой-то пахучей травы и спокойно ответила:

– Да, дело не только в матушке. Я хочу покинуть эти дикие места. Ну не хочу я здесь жить как наши предки, которые кроме этой глухомани ничего не видели! Яко меня ждет здесь? Работа по хозяйству? Визжащие сыны и дщери? Я хочу в империю, где множество дорог ждут меня, где балы, праздники. А яко война? Она ведь не завтра. Успею что-нибудь придумать. Ведь сейчас придумала, как выбраться из этого медвежьего угла, и потом придумаю.

Лицо девушки раскраснелось. Она что-то самовлюбленно пела, рисуя свое восхитительно воздушное будущее полное блеска дорогих украшений и шелеста мягких тканей, но я не слышал ее, вспоминая слова Георга, произнесенные в доме моего отца. Кривая, горькая усмешка растянулась на моих губах. В доме моего отца, а не в моем доме. Прошло всего полдня, а Северный Мыс мне кажется теперь таким далеким.

Резкий, как пила, недовольный голос Велены заставил меня вздрогнуть:

– Чему ты лыбешься? Ты меня не слушал?

– Слушал, всё так, ты абсолютно права. Тебя ждет блистательная империя. Ты такая красавица и умница, что обязательно найдешь там сове место.

Тщательно скрытый скепсис она не уловила и восприняла мои слова как должное. Девушка хотела спросить еще что-то, но вернувшиеся после молитвы имперцы помешали ей.

– Как вкусно пахнет, - произнёс Георг, втянув ноздрями запах, исходящий от котелка.

– Все готово, можно есть, - проговорила Велена радушно.

Харник наклонился над котелком, часть варева перелил в глубокую тарелку и передал ее леди Женевьеве, та с благодарностью приняла ее, произнесла короткую молитву, и начала есть. Мы же вчетвером начали хлебать из котелка. По очереди опуская ложки в горячее нечто, приготовленное девушкой.

Пока я ел, в ушах звенели отголоски самовлюбленности, прозвучавшие в словах Велены. Я всегда знал, что она жуткая эгоистка, но почему-то именно сейчас меня это особенно задело, захотелось ее как-нибудь уколоть и поставить на место.

Я посмотрел на девушку и проговорил по-бривенхеймски:

– Только сейчас понял, что за молитву читали имперцы.

– И?
– произнесла на том же языке девушка.

– Эту молитву они читают, когда чего-то бояться. Не знаешь, что их так страшит?

В этот момент, леди-рыцарь очень удачно для меня поперхнулась едой. Я посмотрел на нее и протянул в сторону Велены:

– А ну все понятно, чего они бояться.

Девушка почти сразу сообразила, что я имею ввиду.