Маруся чуть не плакала и Егорка решил, что обязательно расскажет об этом Михаилу и они что-нибудь придумают, чтобы это недоразумение с вовсе-не-столыпинскими вагонами исправить.

А Добрыныч ничего не говорил. А почему он ничего не говорил? Да потому что как заворожённый смотрел на выставку одежды переселенцев. Да не тех переселенцев, которые из немецких российских деревень приехали, а тех, кто с Украины и Белоруссии. Добрыныч как увидел женские костюмы с венками и лентами, так и вспомнил сразу и себя в младенчестве, и Добрыню, и мамку-Змеюку, и бабушку-Змеюшку, маленьких змиючат, и большущих Змиев, и речку Горынь. А когда он всё это вспомнил, то понял, что ужасно соскучился. И по Добрыне, и по бабушке-Змеюшке, и даже по родителям, которые его наказывали за то, что он паршивая змея и семью позорит своими добрыми делами. "А вдруг они изменились?- подумал дракончик.
– А вдруг они поняли, как им без меня плохо, и теперь будут меня любить и баловать? А может мне вернуться?" Эта мысль на мгновение мелькнула, и тут же спряталась. Но ведь мелькнула. И спряталась не где-нибудь, а в его голове. Ох, не к добру это, Добрыныч! Не к добру...

Егорка с Марусей уже дошли до коллекции старинных фотоаппаратов и самоваров, а Добрыныч любовался витриной нумизматики*, когда у Маруси зазвонил телефон. Она выслушала говорившего, ответила коротко: "Выезжаю!" и повернулась к своим спутникам:

– Нам надо ехать обратно. Ослёнок решил родиться именно сейчас.

– Не надобно нам никуда ехать, - возразил Егоркин брат.
– Мы остаёмся.

– Но мне надо в Редкую Дубраву, - опешила Маруся.

– Вот тебе надобно, ты и ехай. А мы тута ишо не всё посмотрели, - отрезал Добрыныч.

Маруся никак не ожидала такого протеста и на минутку растерялась. Этой минутки Добрынычу хватило, чтобы её убедить.

– Мы тебя здесь подождём, - увещевал он.
– Ну куда мы отсюда денемся, сама посуди. Ты туда-обратно скатаешься, а мы покуда это всё, - он махнул рукой в сторону залов, - осмотрим.

– А если я задержусь?
– не сдавалась Маруся.

– Дак и мы задержимся, - в тон ей отвечал Егоркин "брат".
– Ехай, не бойся.

Маруся отдала им билеты и строго-настрого наказала никуда из музея не уходить. Она сейчас в Редкую Дубраву съездит и вернётся за ними. Пока мальчики осмотрят все экспозиции, она успеет.
– Приглядите за ними, пожалуйста, - попросила она билетёршу.
– Вы их без меня не отпускайте. Я скоро вернусь.

– Не волнуйтесь, мимо меня не пройдут, - заверила та.

Брат-Добрыныч ухмыльнулся.

И Маруся поспешила на работу, оставив их без присмотра. Делать этого, конечно, не следовало, но ведь Маруся думала, что она оставляет в музее двух умных любознательных мальчиков, а вовсе не мальчика и дракончика.

Егорка проводить взглядом отъезжающую "Ниву" и почувствовал, как Добрыныч подталкивает его к выходу.

– Чего пихаешься?
– возмутился мальчик.

– Айда со мной!
– и Добрыныч уверенно прошёл мимо билетёрши, той самой, которая заверяла Марусю, что мимо неё и муха не пролетит.

– Куда?

Удивительно, но и Егорка прошёл незамеченным. Билетёрша смотрела прямо на него. Смотрела и не видела.

– Добрыныч, мы же Марусе обещали, что здесь будем её ждать!

– Ты Марусе ничаво не обещал, а я, извиняюсь Змей и прошу не попрекать меня моей природой. Ну обещал. Ну наврал. Подумаешь делов.

Егорка смотрел на свою копию и удивлялся: "Надо же, внешне - одно лицо, а такие разные." Егорка помолчал и спросил: - А ты зачем в меня превратился?

Его двойник пожевал губу и признался: - Да надоели мне эти утютюшеньки! Я по-человечески жить хочу, понимаешь? Это человеку везде ходить можно, а дракону каково? Да коли я тобой не обернулся бы, не видать мне этой поездки как своих ушей. А я ить тоже хочу и штраусов поглядеть, и музей.

– Страусов, - поправил Егорка.
– А куда идём-то?

– Пойдёшь со мной?
– обрадовался Добрыныч.
– Сюды ныряй, - и подолкнул Егорку к жёлтому школьному автобусу. Вместо маршрута на лобовом стекле была прикреплена табличка, а на табличке было всего одно слово. "Экскурсии".

– Может хватит на сегодня экскурсий? Нам Маруся уже всё рассказала.

– Ныряй, ныряй, - сказал Егорка-Добрыныч и зашёл в автобус.

Егорке ничего не оставалось, как войти вслед за ним.

Сидевшая на переднем сиденье женщина кивнула им и поставила две галочки в своём списке. Все собрались. Можно ехать. На всех сиденьях сидели примерно Егоркиного возраста мальчишки, было всего два свободных места, на которые Егорка с Добрынычем и сели.

Автобус тронулся. Тётечка на переднем сиденье включила микрофон. Экскурсия началась.

– Мы же чужие места заняли!
– испугался Егорка.

– Ничаво не чужие, - успокоил Добрыныч и вытащил из кармана билеты.

– Откуда они у тебя?
– поразился Егорка.
– Ты их что... - он не мог обвинить словом "украл", поэтому сказал иначе, - взял без спроса?

– Завсегда на драконов напраслину возводят, - обиделся его двойник.
– Маруся нам сама купила билеты на все ик... ик... Ну как бишь их?