– Ну, при дамах я такое повторять и не собирался, - оскорблённо прогудел рыжий, не без нежности поглядывающий на свою наречённую, спокойно отдыхающую под стеной дома.

Просто принц несколько не рассчитал собственных сил, когда отбросил взбесившуюся девушку прочь. Вот и встретилась рыженькая головка со стеной. Впрочем, штукатурили трактир на совесть, слой был толстым и довольно мягким. Герцог уже успел осмотреть фрейлину и даже уложил её поудобнее, сунув под голову собственный свёрнутый плащ.

Так что, ничего страшного с Фрейдой не произошло. А даже если и помутился бы у фрейлины рассудок - не велика потеря. Как известно, придворным, тем более девушкам, важна отнюдь не голова. А крепкие ноги, чугунный желудок и стальной зад. Разум же дело вторичное.

– Так, значит, моя дражайшая супруга направляется в замок Райген, - не без ехидства поинтересовался принц.
– Какое неожиданное совпадение! Наш путь тоже лежит именно туда. Никак о ребёночке беспокоитесь? Так вам не стоит волноваться: он будет в полной безопасности. Под моей защитой.

Принцесса, лежавшая на травке боком и не способная даже толком перевернуться, потому что спутанные её же собственным камзолом руки не давали этого сделать, ответила мужу улыбкой, больше всего напоминающей оскал. Но, самое странное: личико у неё при этом ничуть не утеряло от природы данной прелести. Напротив, раскрасневшиеся от борьбы щеки и горящие глаза придавали всему облику Лареллы особую дикую красоту.

– Ну, это мы ещё посмотрим, кто такую драгоценность сможет защитить лучше, - заверила девушка.

А теперь позволь остановиться на минутку, дружок, и обратить твоё внимание на этот диалог. Видишь ли ты двух людей, говорящих абсолютно противоположные вещи, но думающих, что подразумевают они одно и то же? Дарин-то имел в виду, будто принцесса, озабоченная судьбой своего бастарда, спешит его спрятать в другом, более надёжном месте. И давал понять жене, что тайна её более таковой не является. В ответ же Ларелла утверждала все то же самое, но относительно внебрачного ребёнка Его Высочества.

Это ли не ирония? Это ли не изящная шутка Провиденья? Видимо, судьба очень смеялась, одарив наших влюблённых незаконнорождёнными детьми, а потом сведя их вместе. Дочка принцессы и прелестный сынок принца… Неужели, они воспитывались вместе? Как они воспринимали друг друга? Может, считали себя братом и сестрой? Нет, ты как знаешь, а у меня аж слезы от смеха выступают на старческих глазах!

Впрочем, шутка, которую нужно столь тщательно растолковывать, теряет львиную долю своей прелести. Вернёмся же к нашим героям, которые уже успели вдоволь наулыбаться друг другу и взглядами пообещать многое.

Дарин, решивший, что затянувшуюся сцену пора заканчивать, помог супруге подняться. Причём проделал он это весьма небрежно, негалантно и даже болезненно, схватив нежную Лару за вывернутый локоть. Будучи поднятой столь невежливым способом, да ещё и ступив на поврежденную ногу, про которую в пылу битвы принцесса совершенно забыла, девушка покачнулась, вновь теряя равновесие. И если бы не широкая грудь Его Высочества, на которую Ларелла практически упала, все могло закончиться гораздо печальнее.

Но гордая красавица тут же попыталась отстраниться, а это со связанными руками сделать совсем не просто, уверяю тебя. И, все же, в жилах Великолепного текла кровь истинных рыцарей. Поэтому он поддержал свою пленницу за талию. Лара подняла голову, вероятно для того, чтобы поставить супруга в известность о назойливости его помощи. Но их глаза встретились. И-и-и…

И Дарин подхватил жену на руки, удаляясь прочь весьма поспешно. Так поспешно, что даже спотыкался, будто незрячий.

– Эй, вы куда?
– окликнул брата изумлённый до крайности герцог.

– Здороваться, - огрызнулся принц, едва не промахнувшись мимо дверей конюшни.
– Мы поздороваться забыли.

– А ещё у нас серьёзные задолженности по обязательствам, наложенных королём, - как-то задумчиво, словно рассуждая о достоинствах ямба перед хореем, добавила Лара.

– Какие ещё обязательства?
– ничего не понял юный красавчик.

Но ответом ему послужил лишь такой же недоумевающий взгляд певуна. Фрейда, до сих пор не пришедшая в себя, физически не могла ни дать пояснения, даже если они у неё и имелись. Ни присоединиться к всеобщему изумлению.