людей я умею. Развернулся к лейтенанту и стал действовать Ва-банк.

– Скажите лейтенант, а директиву 22-18 до вас доводили? Приказ главкома №

227? Вижу по вашей реакции, вы даже не в курсе, о чём я говорю? Это

прискорбно. Я имею специальные полномочия, проверить их вы можете,

созвонившись с командующим оперативной группой генерал - лейтенантом

Калининым!
– сразу уловив наши одинаковые фамилии, глаза у лейтенанта

нехорошо заблестели, даже не надейся голубок.

– Согласно директиве 22-18, командиры партизанских отрядов особого

назначения, имеют право отбирать для себя бойцов из числа вышедших из

окружения и побывавших в немецком плену, но не запятнавших себя

убийствами и предательством - я резко развернулся к расстреливаемому

бойцу - Имя, фамилия, звание, воинская специальность?

– Красноармеец Петров Иван, артиллерист - наводчик. Вышел из окружения,

в составе сводного отряда из под Могилёва - спокойно ответил боец.

– В чём, вас обвиняют?
– уточнил я.

– В утере личного оружия. Моя винтовка, была разбита попаданием осколка,

не таскать же мне её с собой, заменил на немецкий карабин, с ним и вышел -

с ухмылкой ответил боец.

Я удивлённо оглянулся на нервничающего лейтенанта, бойцы расстрельной

команды тоже, недоумённо поглядывали на своего командира. Я шагнул к

следующему, вернее следующей, девушке лет двадцати, с синяком на лице и

разбитой губой.

– Ефрейтор Камулькова Анна, радистка и телефонистка. Обвиняюсь, в

умышленной утере радиостанции. Все радиостанции, телефонные аппараты и

провода, закопали по приказу командования. Командир, отдавший приказ в

госпитале, без сознания - также спокойно, ответила девушка.

Я развернулся к лейтенанту и увидел, как он отправил одного из бойцов, за

помощью и зло смотрит, в мою сторону. Раскрыл его удостоверение, следа от

скрепки нет и быть в принципе не может, скрепка из нержавейки. Захлопнул

его и сказал для всех громко:

– На сегодня, все расстрелы отменяются! Пока, мы с генералом не

разберёмся, что здесь происходит, все задержаны. Вас, товарищ лейтенант,

это тоже касается, бойцы оружие разрядить и на предохранитель - обратился

я, к расстрельной команде. Сам свистнул водителю с генеральской машины,

подзывая его к себе. Развернулся к лейтенанту и спросил:

– Товарищ лейтенант, а вы на фронте были? В боях, участвовали? Хотя,

можете не отвечать! Вижу, что участвовали - напрягся я, видя, что лейтенант

сильно нервничает и на грани паники. Видимо моё нетипичное поведение,

возраст и ссылка на генерала, не поддаются его логике.

– Осталось только выяснить, на чьей стороне вы воюете?
– закончил я, смотря

в переносицу лейтенанту.

– Что случилось Серёжа?
– услышал я голос Тамары и недоуменно

повернулся.

В тот же миг, лейтенант схватил Тому и приставив к виску пистолет, зло

прошипел:

– Я воюю, на своей стороне! И не тебе, меня учить! Унтерменш!
– добавил он

по - немецки.

– О! Солдат Великой Германии, во всей своей красе! Снова, прикрывает свои

подлые делишки, гражданским лицом и несёт бред, о своей избранности!

Как банально - с усмешкой, ответил я ему на немецком.

Лейтенант взглянул на меня удивлённо, но быстро взял себя в руки.

– Все бросили оружие на землю или я застрелю, дочку генерала - закричал

лейтенант.

Все стояли, растерянно глядя друг на друга.

– Выполняйте приказ, немецкого офицера! Всем, бросить оружие!
–

прокричал я, доставая свои пистолеты и бросая один перед собой, а второй,

как бы случайно, в ноги красноармейцу артиллеристу из окруженцев.

Расстрельная команда положила свои винтовки на землю и сделала по шагу

назад.

К нам быстро приближались, три командира НКВД и боец, из расстрельной

команды. Плохо дело, нужно действовать быстро.

– Твои друзья идут?
– спросил его, кивнув на подходящих командиров.

Лейтенант быстро оглянулся и с улыбкой повернулся ко мне, в следующее