Шрифт:
— Говорят, писатель М. сигаретой поджег гостиницу?
— Подорожают ли дубленки?
Записки летели и летели — как стаи уток осенью. Глаза слушателей сверкали, щеки пылали, руки не могли поделить карандаши…
— Товарищи, товарищи… — тяжело размахивал ладонями Трепайтис, словно перегруженная зерном мельница крыльями. — Я физически не в состоянии… О писателе М. могу сказать, что да, поджег, но не гостиницу. Актриса Д. кормит собаку шоколадом. Дубленки…
После такого шумного успеха Трепайтис получил множество приглашений на новые встречи со слушателями. Наконец-то искусствоведение, а тем самым и предмет его изучения нашли дорогу к сердцам…
5
ВОКРУГ ДА ОКОЛО МИФОВ
…И НЕ СКАЗАЛ НИ СЛОВА
По извилистой темной тропинке бредут из Тартара певец Орфей со своей неизменной кифарой в руках, а вслед за ним — Эвридика.
Э в р и д и к а. Да, я плачу, не могу не плакать… меня сотрясают рыдания… Только не оборачивайся, милый, не оборачивайся… Кто бы не заплакал на моем месте?.. От счастья, от благодарности, от гордости за тебя… Ты ворвался в царство мертвых, где до тебя не ступала нога ни одного живого, ни единого смертного… Ворвался, не испугавшись ни мрачных подземелий, ни вязких болот, ни огненных языков, ни мстительных эриний, ни свирепости трехглавого Цербера!.. И все ради меня, ради своей Эвридики!.. Ах, Орфей, может, и хорошо, что тогда, на земле, укусила меня змея и я попала в царство мертвых — благодаря этому я познала неизмеримую бездну твоей любви!.. Отныне я уверена лишь в одном: нет и не может быть на свете такой силы, которая разлучила бы нас!.. Дорогой мой, единственный, поиграй, поиграй мне на своей чудесной кифаре, чтобы путь к живым показался мне короче…
Орфей идет, блаженно улыбается и играет.
Э в р и д и к а. И все-таки не могу надивиться, как это властелин Тартара согласился отпустить меня, поставив тебе такое легкое условие: не оборачиваться до тех пор, пока мы не выйдем из преисподней… даже смех берет, правда?.. Наверное, Аид пошел на это лишь из-за своего божественного высокомерия, дабы никто не подумал, что он смирился и без препон взял вдруг да и уступил просьбе простого смертного… Ах, Орфей, и в самом деле чудодейственны сила твоей любви и струны твоей божественной кифары, ведь тебе удалось смягчить даже каменное сердце владыки подземного царства, сердце самого Аида…
Орфей идет, блаженно улыбается и играет.
Э в р и д и к а. Но что я говорю!.. Ведь не столько Аида, сколько его жену Персефону взволновала и пленила твоя песня любви и тоски… Ведь это она упросила своего жестокого мужа выслушать твою просьбу и вернуть тебе меня. Ах, если бы не благородная Персефона, едва ли теперь шли бы мы с тобой в солнечное царство живых… Играй, милый, играй…
Орфей идет, блаженно улыбается и играет.
Э в р и д и к а. Нам так повезло, потому что ты, как нарочно, явился в подземное царство именно в тот момент, когда Персефона пребывала в доме своего дорогого мужа. Еще немножко — и ты бы не застал ее: едва весеннее солнце там, на земле, раскрывает первый бутон, как супруга Аида, словно ветерок, устремляется вверх, летит на Олимп, к своей матушке Деметре. И вообрази, не возвращается домой до тех пор, пока наверху осенние бури не сорвут с деревьев последний лист…
Орфей идет, блаженно улыбается и играет.
Э в р и д и к а. Хороша жена, правда? И полгода не может усидеть рядом с мужем!.. Интересно, какие у нее волосы? Такие же пышные и золотые, как у богини Деметры? Ну, конечно! Одна титанша говорила мне, что они цвета спелой пшеницы…
Орфей идет, блаженно улыбается и играет.
Э в р и д и к а. Цвета спелой пшеницы… красиво сказано!.. Когда ты пел ей о любви и тоске, небось не зажмуривался, как соловей? Может, не только ее волосы видел, но и в глаза заглядывал? Говорят, они огромны и сверкают, как два родниковых ключа в полдень…
Орфей идет, блаженно улыбается и играет.
Э в р и д и к а. Представляю, как она пожирала тебя этими бездонными очами! И сердце владычицы преисподней таяло быстрее, чем воск свечи, от твоих песен любви и тоски, не правда ли? Знаешь, когда божественный Аристей застал меня на лугу, он тоже затянул было любовную песенку… У другой, может, сердце и растаяло бы, но я лишь зажала ладонями уши и — дай бог ноги! — неслась прочь, не разбирая пути, пока не наступила в высокой траве на ядовитую змею… И это привело меня в царство Аида. Играй, милый, играй…
Орфей идет, блаженно улыбается и играет.
Э в р и д и к а. Что-то очень уж вяло дергаешь ты струны… Ах, прости, совсем забыла: ты же переутомился, играя для златовласой Персефоны… Как думаешь: почему ее маменька Деметра возвращает молодость дряхлым старцам? Вот уж, верно, не из материнской любви! А они, вновь став юношами, конечно, не забывают должным образом отблагодарить богиню плодородия, ха-ха, как ты думаешь?.. Интересно, а ты, когда состаришься, тоже пойдешь к Деметре просить, чтобы она вернула тебе молодость? Вот будет славно: я уже беззубая, сгорбленная старуха, а ты в расцвете сил, как Нарцисс… но ты играй, милый, играй…
Орфей идет, улыбается и играет.
Э в р и д и к а. Гляди, вон уже и свет впереди брезжит, совсем недалеко нам идти… Только ты не оборачивайся, милый, не оборачивайся… Как думаешь: когда Персефона вырывается из преисподней и попадает к своей мамочке, они там цветочки сажают и посуду кухонную чистят?.. Как бы не так! Кто ж его не знает — этого старого развратника Зевса, и нечего удивляться, что Деметра наставляет мужу рога… Но Аид!.. Более строгого мужа, чем он, не сыскать! И, разумеется, более наивного: вот так взять да и отпустить жену на целых полгода на другой край света!.. И разиня к тому же. Какой еще простак позволил бы невесть откуда явившемуся мужику петь своей жене о любви?.. Согласен?