Имеются ли в таком плане существенные огрехи? Да. Она может резко ударить по тормозам. Разогнаться как следует машина на этом этапе не успеет, а значит, сможет остановиться до падения и не разобьется вдребезги. Да и рулевой механизм, как уже говорилось, может быть проверен заранее, да и мало ли что еще. Однако есть способ решить все проблемы сразу. Тормоза вообще не должны сработать.

Да, вот такое идеальное сочетание: сломанная рулевая колонка плюс вывод из строя тормозов. Одна маленькая пробоина в поршне основного цилиндра – и тормозная жидкость не поступит по трубкам ни к одному колесу. Разжимной кулачок не вдавит колодки в барабан – и прощайте, тетушка, вместе с вашим «Моррисом» и со всеми потрохами! На самом деле все еще проще: не нужно даже прокалывать основной цилиндр – дырку могут заметить, нужно лишь снять гайку. Тогда тормозная жидкость просто утечет через крестовины в маслопровод, и дело с концом. Кто потом сможет утверждать, что гайка не отвинтилась сама, а трещина по рулевому механизму не пошла сама собою? Вероятно, когда Гербертсон делал последний техосмотр, он должен был заметить, как там и что. Но я всегда смогу с должной осторожностью указать кому следует, что Гербертсон относится к своим ремонтным обязанностям очень нерадиво – так нерадиво, что я, например, никогда не доверяю ему свой автомобиль (еще очко в мою пользу), – в общем, свидетель он ненадежный, и доверять ему нельзя.

Я решил обдумать все это тщательнейшим образом, но, кажется, приемлемое решение найдено!

Я произвел рекогносцировку… Боже, мои метафоры приобретают все более боевой характер! У старика Спенсера есть сын – неприятный здоровый детина, такой громкий и вечно на вас наскакивает, чтобы пожать руку до хруста. Ему свойственна необычайная преданность странному, курьезному и прискорбному в наши дни анахронизму, который именуется Территориальной армией [17] (на самом деле, скажу я вам, если войны ликвидированы как явление, то почему бы не последовать логике и не ликвидировать военных как класс? Лично я не встречал среди них толковых людей). Во всяком случае, кажется, дурацкое словечко я подцепил именно от него. Увидев, как вы что-либо разглядываете – да просто хоть ищете обеденный зал на Балу графства, – этот малый непременно подскочит к вам со словами: «А-а, рекогносцировка? Как говорится, на войне разведка на местности – половина победы. Интересно, а другая половина – половина поражения?» Выпалив подобную неуклюжую шутку – наверняка цитату из какого-нибудь своего идиотского учебника, он изображает на лице недоумение, делаясь похожим на сонную сову, – это, по его представлениям, входит в арсенал отличной актерской мимики, – и уж потом разражается буйным хохотом. Необузданным, оглушительным и неудержимым. Воистину, только для школьников и военных существуют пособия, пестрящие плоскими, пошлыми сентенциями. Аминь.

Так вот, смысл моих разведывательных мероприятий, как выразился бы молодой Спенсер, заключался не столько в изучении рельефа местности, сколько в поиске укрытия. Говоря человеческим языком, я искал, откуда и по какому маршруту будет лучше всего спустить Так-Така, чтобы он навел нужного мне шороху. Этого, конечно, мало – предстоит еще натаскать его на исполнение ответственной роли, иначе мой дорогой крошка со своей нервной натурой просто откажется перебегать дорогу, когда по ней поедет машина. Или заупрямится и не захочет возвращаться ко мне без особой команды – последний навык я также полагаю целесообразным развить на случай, если все пойдет не совсем по маслу. Ведь меня, как воспитанного мальчика в гостях у взрослых, не должно быть ни видно, ни слышно.

Теперь главное: надо, чтобы рывок руля и авария произошли именно здесь, на изгибе дороги. В противном случае тетя просто спокойно понесется дальше вниз, а такой исход мне не интересен. Нет, ей надлежит скатиться прямо через край обрыва в Лощину, причем вращаясь вокруг своей оси, и по дороге лучше не «ловить» деревья – они могут задержать падение раньше, чем оно получит нужное ускорение. Конечно, склоны Лощины имеют густой лесной покров, но если тетин автомобиль сорвется туда, куда я намерен его направить, естественных препятствий на своем последнем пути он не встретит – по крайней мере, до того как путь станет необратимо последним. Надеюсь на это. Ах, если бы кто-нибудь мог хорошенько растолковать старухе, что от нее требуется, и снабдить дорогу белой разметкой в нужном месте!

Но, поскольку это невозможно, придется Так-Таку стартовать из положенной точки (я отметил ее камнем) в положенный момент – то есть тогда, когда «Моррис» окажется между вторым и третьим деревьями, если считать от главных ворот. Возникают вопросы: как заставить пса это сделать и где следует находиться мне?

Я посвятил этому долгие часы раздумий. Сразу стало ясно, что стоять на другой стороне Лощины и звать Так-Така оттуда не годится. Он ведь не останется один у камня, если я уйду. Притаиться на краю пропасти у самой дороги? Тоже исключено. Вот ведь выйдет ирония судьбы, если тетина машина в ходе операции собьет меня! Нет. Я должен находиться неподалеку, чтобы контролировать Так-Така, и, следовательно, спрятаться по правую сторону дороги, а точнее – за живой изгородью, на лугу фермера Уильямса. Слева, со стороны Лощины, естественно, нет никаких изгородей и заборов – этот факт известен мне так хорошо, что я бы уже давно сообщил о нем всем, кто прочтет эти записки, если бы предполагал дать их кому-либо прочесть. Так вот, мне надлежит укрыться именно за изгородью Уильямса, а еще лучше, наверное, – за любым деревом на два – два с половиной метра в глубь поля. Так-Так тем временем будет ждать моего сигнала у самой обочины, и это прямо подсказывает мне, как именно заставить его совершить забег! Просто удивительно, как письменное изложение собственных мыслей помогает привести их в порядок!

Я никогда не стремился обучить Так-Така разным штукам. Это и утомительно, и песик мой отличается поистине исключительным упрямством, но, слава богу, есть в этом мире особый сорт сладкого печенья, ради которого он готов на все. Такое печенье легко найти у нас в столовой, благо оно – домашнего изготовления. С самых, можно сказать, младых ногтей я не слышал, чтобы кто-нибудь называл эти изделия иначе, нежели «бринмаурские хрустики»; делают их, кажется, преимущественно из муки и масла, еще добавляют сахар – и получаются крошечные шершавые пальчики, очень симпатичные. Значит, схема такая: втолковать Так-Таку, что один «хрустик» будет ждать его по левую сторону дороги, а он на длинной привязи должен оставаться по правую, пока я не крикну «Взять!» и не отпущу конец поводка, на котором удерживал его до того. Во время тренировок надо класть печенье на землю так, чтобы он видел, а на другую сторону утягивать его за ошейник только в последнюю минуту перед «запуском». Следует постепенно увеличивать дистанцию, чтобы в конце концов он бежал от самой живой изгороди. Потом самое сложное – приучить его оставаться одному, в то время как я буду отходить за дерево. На финальном этапе предполагается, что пекинес полностью разберется в тонкостях плана и станет охотно метаться к точке закладки печенья, даже если не будет видеть, как его туда кладут. К счастью, Так-Так не имеет привычки лаять, когда его обуревают сильные страсти.

Сегодня утром произошел немного тревожный инцидент. Приверженный принципу «куй железо, пока горячо», я, едва успев закончить утреннюю молитву, отправился в столовую за «бринмаурскими хрустиками». Так-Так бодро семенил за мной по пятам – маленький негодник прекрасно знал, где хранится любимое лакомство. Оказалось, что печенья в коробке не особенно много, и, съев штуки три-четыре сам, я вдруг понял, что для упражнений осталось только семь-восемь. Принимая во внимание, что репетиция обернется пустой тратой времени, если пройти ключевую сцену менее восьми раз, я, естественно, решил забрать всё.

Но не успел удалиться, как услышал тетин крик:

– Эдвард! Эээд-ваард!

Я совершенно не хотел, чтобы она бросилась искать меня в то самое время, как я обучал Так-Така нашему маленькому фокусу. Пришлось вернуться и узнать, в чем дело.

– Да, тетя? – отозвался я прямо от входной двери.

– Ты что, сегодня не завтракал? – Голос тетки доносился из столовой.

– Завтракал, тетя. Рано утром.

– Ничего подобного. Как всегда, опоздал к столу. – Не подколоть меня она не могла. – Однако, очевидно, ты ничего не ел за завтраком, хоть мне так и не показалось. – С последними словами она тяжелой поступью вышла в коридор и потрясла перед моим носом пустой коробкой из-под печенья.