Выбитую волейболистом дверь запереть, само собой, не получилось. Придется врезать новый замок или же просто приварить или прикрутить петлю и вставить какую-нибудь толстую щеколду. Ладно, это подождет. Вокруг теперь ни души, да и что у него можно украсть? Телевизор? Да Бога ради, и пылесос с утюгом не забудьте.

Хельмут поднял ворота гаража, вошел внутрь и притих, вслушиваясь. Снова загремели выстрелы. С самого утра они отрывисто звучали в разных частях района, то ближе, то дальше. И это при том, что вчерашний вечер был тих и безмятежен, Хельмут даже нашел время и силы перебазировать мертвяков подальше — они начинали смердеть. Поясница от волочения тел побаливала, хоть Хельмут и старался все делать осторожно.

Практически каждый хлопок выстрела сопровождался комментариями на арабском, ответом на которые были смешки или же восхищенные возгласы. Да, семейство Мессуди развлекается — надо же, бесплатный живой тир прямо под носом. Видимо, ходят и отстреливают оставшихся ненормальных, делают хоть что-то полезное. Или…

Эта догадка поразила Хельмута как гром среди ясного неба. К счастью, опасность он оценил вовремя — его дом был следующим на маршруте засранцев. За дело, некогда рассусоливать.

— Берта, давай, прыгай, — прошептал он, открывая заднюю дверь. — Ну же!

Собака неуклюже забралась на сиденье, Хельмуту даже пришлось подтолкнуть ее растолстевшую филейную часть. Эх, старушка Берта, надо было чаще с тобой гулять, совсем залежалась.

Сам он тоже времени не терял. Уселся на сиденье старенького пассата, завел мотор и сразу же начал набирать скорость — о том, чтобы закрыть гараж, не стоило даже думать. Оттуда пусть тоже тащат, что хотят, самые важные инструменты всегда лежали в багажнике, под ковриком.

Поворачивать на главную улицу пришлось чуть ли не юзом, отчаянно рискуя и машиной, и жизнью, но выхода не было. Вслед Хельмуту раздалось несколько удивленных и гневных вскриков и одна неприцельная очередь, состригшая сноп листьев с кустов в пяти метрах от мчащейся прочь машины.

Вот так, легко и просто, инородцы выжили старого немца с его родной земли. Они как будто только и ждали, когда стрясется какая-нибудь чертовщина, чтобы перебить и правых, и виноватых. Они бы все равно стали здесь хозяевами, просто им повезло — не пришлось ждать рождения следующего многочисленного поколения, взращенного в презрении к принявшим их в свои объятия рохлям.

В городе, дорога до которого пролетела в одно мгновение, ситуация была очень и очень интересной. Хельмут видел, как прорывались по улицам автобусы с беженцами — сплошь чинушами и их семьями, судя по отъеденным и холеным мордам пассажиров — по улицам, сплошь забитым припаркованными в спешке, оставленными и разбитыми машинами. При каждой заминке на автобусы бросались зомби, возникающие словно из-под земли, и гулко молотили по бортам, будто это могло помочь.

Тихо сидевший в своей машине Хельмут не переставлял удивляться, как быстры зараженные, даже те, кому по возрасту пора обматываться простыней и топать на кладбище. Он оцепенело наблюдал за этим зрелищем, успокаивающе поглаживая Берту за ухом — не дай Бог, не выдержит и залает, тогда пиши пропало. Но собака была ученая, она тонко чувствовала умонастроение хозяина и никогда бы не подставила его.

Стражи порядка патронов не экономили, не трусили, однако потерь не избежали. Казалось бы, это ведь так просто, отстреливать зомби — они ведь, по сути, оглупевшие и озверевшие люди, умирают легко, пули их берут на «ура». Ан нет, жизнь всегда вносит свои коррективы. Такие, как мандраж полицаев, большое число зараженных и прочее.

На каждой вынужденной остановке из-за образовавшихся пробок им приходилось выходить из машин и прикрывать ценных беженцев живым щитом из своих потных разгоряченных тел, пока их же коллеги вручную или с помощью спецназовских джипов расталкивали побитые брошенные машины и расчищали путь. Вообще, такой эскорт начисто развеял последние сомнения касательно пассажиров — точно чиновники. И богатеи с ними.

Наконец, процессия сместилась ниже, и Хельмут с Бертой сумели выбраться из машины и коротким броском добраться до цели — аптеки, откуда и продолжили наблюдение.

Хельмут всегда отличался сообразительностью, но здесь она, в общем-то, не требовалась — перемены в поведении зомби не ускользнули бы и от полного кретина. Если вчера психопаты нападали совсем без оглядки, то сегодня они действовали разумнее, эффективнее и точнее. А еще они, кажется, стали меньше цапаться друг с другом. Точнее, они не упускали возможности дать сородичу по сопатке, но при виде здоровых людей мигом объединялись против них, возвращаясь к собственным распрям лишь после победы над общим врагом. У Хельмута непроизвольно возникли ассоциации с волчьей стаей — пока в поле зрения нет добычи, вполне можно пободаться и со своими. Только вот у ненормальных нет никакого гендерного разделения, и мужчины, и женщины и даже дети ведут себя абсолютно одинаково. Дети, кстати, вызывали у Хельмута особый, не знакомый прежде страх. Но вернемся к полиции и беженцам.

Бой с зараженными не утихал, несмотря на все старания полиции. Гады то набегали, то откатывались, свежие волны зомби ни в какую не иссякали. Атаковали в основном группами по восемь-двенадцать человек, то есть особей, и их не смущали огромные потери. Наконец, последняя на этой улице запруда в виде двух роскошным мерседесов была прорвана, но из тридцати трех полицейских поле боя покинуло только двадцать пять — считал Хельмут тоже хорошо. Некоторых кусали, и они быстро обмякали, засыпали, а через пару минут восставали и атаковали бывших коллег, которых такие выпады изрядно деморализовали. Иногда обращение занимало больше времени, до десяти минут, и причины этого для Хельмута оставались тайной за семью печатями. Предположения наподобие важности места укуса и группы крови жертвы так и остались предположениями, такое сейчас проверить негде.