Офицера, кажется, звали Георгий, Джефферс уже не помнил наверняка. Он был чуть моложе, но выглядел куда более старым и измотанным. Однако в Георгии была сила, еще была, и она заставляла его бойцов беспрекословно подчиняться и искреннее доверять своему командиру, напоминающему бывалого вожака волчьей стаи, потрепанного и матерого.

Так вот, в тот момент встречи с русскими Джефферс окончательно понял, что не хочет войны с этими людьми. Да, и Союз, и Россия часто вставали костью в горле США, но они не представляли угрозы, ровно никакой. Как минимум, русские никогда не ударили бы первыми, потому как они всегда находились в роли догоняющих. И никогда Америка не желала им добра, хватит лицемерия. Всем бывшим членам СССР была уготована незавидная судьба рынков сбыта с отсталой, зависимой экономикой, и оно неудивительно — в высшей лиге мест уже не осталось, она ведь не резиновая.

И вот сегодня его, Джефферса, страна, которую он любил не меньше подонка Уитмора, совершила непоправимое. Это можно простить, с этим можно смириться, как дите может простить родителя, пойманного с поличным за чем-то постыдным. Но Джефферсу вдруг перехотелось ждать, пока доктор по имени Время сделает свою работу. К черту все. Нет жены Оливии, нет среднего сына Дэйва, троечника и балагура, нет даже любознательного малыша Чарли. А дочь и без него справится, как справлялась прежде, он имеет право раз в жизни дать слабину.

— Значит, я мягкотелый, — негромко и неторопливо проговорил Джефферс. — Да нет, я просто человек.

Грохот выстрела застиг Уитмора в высшей точке ликования, хлестким пинком спустив на грешную землю. Он уже не мог дождаться, когда можно будет отпраздновать успех с шампанским, а потом перейти к чему покрепче — в последние пару лет генерал незаметно даже для себя самого пристрастился к алкоголю, несмотря на ухудшающееся здоровье. Раньше он выпивал умеренно, без особого удовольствия, а теперь вот смаковал каждый глоток огненного зелья. Потом мучился с животом и глотал кучу таблеток, но по-другому уже не получалось.

Мозги Джефферса мелкими ошметками расплескались по серому кафелю вперемешку с красными осколками затылочной кости. Уитмор стоял и завороженно глядел, как куски бледной плоти медленно сползают по стене и оседают на полу. Грузная туша полковника рыхлой кучей лежала в углу, рот так и остался открытым, а сжимающая пистолет дряблая рука, испещренная морщинами и пигментными пятнами, шлепнулась на пол и замерла, указывая на вход. Внутри ширилось негодование, смешанное с отвращением и сожалением.

Уитмор был потрясен трусливым поступком подчиненного, который еще и являлся его старым товарищем, и самоубийство Джефферса заслуживало презрения. Но в то же время он сочувствовал полковнику. Тот был слишком человеколюбивым, поэтому в свои шестьдесят два он все еще носил погоны с орлом, а не стоящими рядком четырьмя звездами.

— Сэр, разрешите, мои парни уберут это дерьмо, — пробасил стоящий позади полковник Маккой, моложе Джефферса и Уитмора на добрый десяток лет.

Высокий и плечистый Уитмор перегородил своим телом дверной проем, и невысокому коренастому Маккою приходилось изворачиваться так и эдак, чтобы получше разглядеть последствия трагедии.

Генерал резким, порывистым движением повернулся к полковнику, посмевшего назвать Джефферса дерьмом. Первым порывом было припечатать дерзкого крепыша к полу плотным апперкотом, но такой поступок был недостоин офицера, даже первого лейтенанта. Вместе этого Уитмор вперил ледяные иглы глаз в маленькие темные глазенки Маккоя. Тот не опустил взгляда, на скулах вздулись желваки. Дуэль продолжалась каких-то две-три секунды, но для обоих она значила многое.

— Действуйте, Маккой, — буркнул Уитмор.

Он отстранил полковника рукой и зашагал к своему кабинету, чеканя каждый шаг. Уже у самых дверей он бросил, не оглядываясь, полковнику и двум капитанам, тоже прибежавшим на шум.

— Без веской причины меня не беспокоить, что-то нездоровится, хочу отдохнуть.

— Есть, сэр! — раздалось в ответ.

* * *

Обед получился на славу. Кормили отлично, запасов было в достатке, и с учетом тенденции последних нескольких дней их не берегли — похоже, скоро можно будет возвращаться в свои жилища и попытаться реанимировать страну, кардиограмма которой уже успела распрямиться. Но для таких случаев есть дефибриллятор. В руках умелого мастера и при определенном везении можно вернуть того, кто уже шагнул в пропасть. Если получается с отдельными людьми, от чего не должно получиться с человечеством?

— Скорее бы Витька объявился, — вздохнула Снежана Владимировна. — Все вместе, втроем вернемся домой.

Они с мужем стояли на крылечке летнего дома, их временного жилища в лагере для беженцев близ Дашковки, и любовались ясным днем, переходящим в вечер. Сергей Юрьевич задумчиво курил, пуская в прогретый солнцем воздух клубы сизоватого дыма. Супруг молчал, и это всегда нервировало Снежану Владимировну — стоит завести важный разговор, а благоверный точно воды в рот набрал. Но она знала, что муж просто таким образом обдумывает услышанное, переваривает информацию и готовит ответ, обстоятельно, неторопливо.