В троллейбусе-то еще лучше. Влетел в открытые окна теплый ветер и стал гулять среди немногочисленных пассажиров, заставляя трепетать, как знамена, женские косынки, круглым горбом надувая мужские рубашки, лохматя волосы и принуждая всех радостно щуриться.

От троллейбусного круга, от пятачка идти до пляжа минут пятнадцать.

– Далеко-то как идти еще!
– выразила неудовольствие Зина.

– А мы не торопясь, - подбодрил ее Дудаков. Настроение у него было замечательное: в авоське, привалившись к свертку с закусью, отдыхала перед боем бутылочка. Мимо заборов начальнических дач спустились к пляжу. Несмотря на то, что вода действительно была холодна, все же кое-какой народец на пляже колбасился.

Дудаков и Зина присели на песочек и, сидя, обнажились. Зина расстелила на песке принесенное из дома одеяло и раскинула на нем богатые свои, по-зимнему белые формы. Дудаков же продолжал сидеть, слегка стесняясь бледно-голубого тельца, густо испещренного мрачно-синими картинками. Не человек, а выставка графики: тут и деревенский пейзаж с церковью, и свидание двух приятелей с пивными кружками, и жанровая зарисовка на темы свободной любви, и ню (вроде бы даже Леда с лебедем), и нечто из немецкого позднего романтизма, повествующего о похищении орлом глубоко несчастного от этого юноши. Ну и, естественно, там и сям разбросанные каллиграфические лозунги: "Не забуду мать родную", "Нет в жизни счастья", "За друга в огонь и в воду".

Перед тем, как дремотно закрыть глаза, Зина осмотрела экспозицию и спросила без интереса:

– Кто это тебя так изукрасил?

– Сам. Молодой был и глупый.

– Как же ты до спины доставал?

– Товарищи помогли.

– Это за которых в огонь и в воду?
– догадалась Зина и, не ожидая ответа, сладострастно задремала. Через некоторое время из дремоты ее вывел комплимент, произнесенный оглушительным шепотом:

– Нет, ты посмотри, какая женщина, Сережа!

Неизвестно, посмотрел ли Сережа на женщину, но женщина - это уж точно - украдкой посмотрела на говорившего. Могучий армянин тоже поймал этот взгляд и улыбнулся. От такого обходительного нахальства Зина гордо отвернула голову.

– Сережа, это женщина моей мечты!
– продолжал настаивать армянин.

– Девушка, - поправил его неизвестный Зине Сережа.

– Откуда знаешь?

– Кинокартина такая была - "Девушка моей мечты".

– Так то - кино, а это - жизнь!
– темпераментно прокричал армянин, а тот, кого он называл Сережей, вежливо обратился к Дудакову:

– У вас случайно чем открыть бутылку пива не найдется?

– А ты зубами, - грубовато посоветовал Дудаков.

– Не умею.

– Дай, - потребовал Дудаков.

Сережа протянул ему темную бутылку. Дудаков зацепился клыком за рифленый край крышки и сорвал ее. Теплое пиво аккуратной шапочкой явилось на свет.

– Буксы горят после вчерашнего, - объяснил Сережа свою жажду и припал к горлышку. Наблюдая за его ходящим кадыком, Дудаков нравоучительно заметил:

– Не очень-то, мужик, тебе пиво поможет. Покрепче бы чего нибудь.

– А может, не надо? Заведусь опять, - слегка посомневался Сергей.

– Надо, надо, - настаивал Дудаков.

– На круг далеко идти.

– У меня для начала имеется, - успокоил его Дудаков.
– А потом ты ответишь.

Дудаков потянул к себе авоську и перебрался поближе к Сергею. Его место осторожно занял армянин.

– Девушка!
– позвал он, но девушка глаз не открывала. Тогда он сказал: - Девушка, у вас купальник разорвался!

– Где?!
– бодрым голосом вскричала Зина и села, подтянув ноги, прикрываясь.

– Вот здесь, - армянин осторожно, пальчиком, указал на купальниковое декольте.

– Так это же вырез, специально так задумано, - хихикнув, сказала Зина.

– Специально так задумано, чтобы сводить кавказского человека с ума, да?

– Будем, - решил Дудаков и чокнулся с Сережей. Граненые стаканы глухо брякнули.

– Будем, - подтвердил Сережа, и они взяли по сто двадцать пять одним глотком. Передернулись, закусили охотничьими сосисками. У Сережи открылись глаза, и он, увидев этими новыми глазами своего приятеля, решил позаботиться о нем:

– Рома, давай по самой маленькой!

– Э-э-э, что мне ваша водка!
– брезгливо поморщился армянин.
– Я пьян и без нее! Такая женщина, такая женщина! Голова кружится, никакой водки не надо!

– Какие глупости вы говорите, - укорила его сияющая Зина.

– Почему глупости? Разве правда - глупость?! Я правду говорю!

Дудаков наконец вспомнил о своих обязанностях и заметил строго:

– Ты, парень, того... Полегче.

– А что, если это твоя женщина, так и любоваться нельзя? Восхищаться нельзя, да?!