— Я не знаю точно, кем я буду, — отозвалась сверху Кейти. — Конечно же я буду очень красивой. Ну, и хорошей, если смогу. Только не такой хорошей, как ты, Сиси, потому что, наверное, приятно прокатиться верхом с молодыми джентльменами, иногда. И еще я хотела бы иметь большой дом и отличнейший сад, и тогда вы все могли бы приезжать и жить у меня, и мы играли бы в саду, а Дорри ел бы индейку пять раз в день, если б захотел. И у нас была бы машина, чтобы штопать чулки, и другая, чтобы убирать в ящиках стола, и мы никогда не шили бы, не вязали и не делали ничего такого, что нам не хочется. Вот кем я хотела бы быть. А теперь я расскажу вам, что я собираюсь делать.

— Разве это не одно и то же? — спросила Сиси.

— Конечно нет! — ответила Кейти. — Это совсем другое. Я собираюсь сделать что-нибудь замечательное. Я еще не знаю, что именно, но, когда вырасту, узнаю. — Бедняжка Кейти всегда говорила «когда я вырасту», забывая о том, насколько она уже выросла. — Может быть, — продолжила она, — я буду выходить на лодке в море и спасать утопающих, как девочка в той книжке, которую мы читали. Или, может быть, я возьму и стану сиделкой в госпитале, как мисс Найтингейл note 4 . Или возглавлю крестовый поход и поеду перед войском на белой лошади в доспехах, со шлемом на голове и священным знаменем в руке. А если я всего этого не буду делать, то буду рисовать картины или петь или стану скальп… скульптором — как их там называют? — буду делать фигуры из мрамора. Во всяком случае, что-нибудь делать я непременно буду. И когда тетя Иззи увидит это и прочитает обо мне в газетах, она скажет: «Милое дитя! Я всегда знала, что она станет гордостью семьи». Люди часто потом говорят, что они «всегда знали», — заключила Кейти с проницательным видом.

— Ах, Кейти! Как это будет чудесно! — сказала Кловер, складывая руки. Кловер верила Кейти не меньше, чем Библии.

— Я не верю, что в газетах найдутся такие дураки, чтобы печатать что-нибудь о тебе, Кейти, — вставила Элси мстительно.

— Найдутся! — заявила Кловер и толкнула Элси.

Вскоре Джон и Дорри убежали куда-то по своим собственным таинственным делам.

— Ну и смешной же этот Дорри со своей индейкой, — заметила Сиси, и все снова рассмеялись.

— Если вы обещаете ничего ему не говорить, — сказала Кейти, — я покажу вам его дневник. Он вел его весной почти две недели, а потом бросил. Я нашла эту тетрадку сегодня утром в шкафу, в детской.

Все обещали сохранить секрет, и Кейти вынула из кармана дневник. Он начинался так:

"12 марта — Ришил висти днивник.

13 марта — На обед был рост биф, и картошка, и капуста, и яблочный совус, и рисавый пудинк. Я не люблю такой рисавый пудинк как у нас. У Чарли Слэка пудинк гараздо лутше. Каша с сиропом на ужин.

19 марта — Забыл што делал. Жареные пирашки на завтрак. Дебби очень плохо их зажарила.

24 марта — Воскресенье. На обед саланина. Учил урок из Библии. Тетя Иззи сказала што я жадный. Ришил не думать столько о еде. Хачу стать харошим мальчеком. Ничево особенново к чаю.

25 марта — Забыл што делал.

27 марта — Забыл што делал.

29 марта — Играл.

31 марта — Забыл што делал.

1 апреля — Ришил больше днивник не висти".

На этом записи обрывались. Казалось, что прошла всего лишь минута после того, как все отсмеялись, а длинные тени уже начали сгущаться, и появилась Мэри, чтобы сказать им, что нужно возвращаться домой к чаю. Это было ужасно — взять пустые корзинки и идти домой, чувствуя, что чудесная долгая суббота кончилась и другой не будет целую неделю. Но было приятно помнить, что Рай всегда здесь и нужно всего лишь преодолеть несколько изгородей — совсем невысоких, и к тому же ни у одной из них даже не стоял ангел, преграждающий путь огненным мечом, — войти и вступить во владение своим Эдемом note 5 .

Школа миссис Найт, где учились Кейти, Кловер и Сиси, стояла на противоположном конце городка. Это было низкое, одноэтажное здание, за которым находился двор, где девочки играли во время перемены. К несчастью, в непосредственном соседстве располагалась школа мисс Миллер, такая же большая и с не меньшим количеством учениц, и позади нее тоже был двор. Только высокий дощатый забор отделял друг от друга эти две площадки для игр.

Миссис Найт была полная ласковая женщина, медлительная в движениях, а лицом напоминавшая добродушную и дружелюбную корову. Мисс Миллер, напротив, была неизменно проворной и энергичной, с пронзительными черными глазами и закрученными штопором черными кудряшками над ними. Школы вели постоянную вражду, в основе которой лежало сопоставление достоинств учителей и качества получаемых знаний. Девочки миссис Найт по какой-то неизвестной причине считали себя воспитанными, а девочек мисс Миллер — грубыми и не пытались скрыть свое мнение, а девочки мисс Миллер, со своей стороны, в отместку досаждали им как только могли. Во время перемен они занимались главным образом тем, что строили рожи через отверстия в заборе и поверх него, если им удавалось на него взобраться, а это было не так-то просто, потому что забор был довольно высоким. Девочки миссис Найт тоже неплохо строили рожи, несмотря на всю свою воспитанность. Их двор имел одно большое преимущество перед соседним: на нем стоял дровяной сарай, на крышу которого, возвышавшуюся над забором, было нетрудно взобраться. Там обычно и усаживались в ряд, лицом к соседнему двору, девочки миссис Найт, чтобы позлить врагов своими язвительными выкриками. Вражда «найтш» и «миллериток» — как называли они друг друга — была такой яростной, что порой оказывалось совсем небезопасным для какой-нибудь «найтши» столкнуться на улице с «миллериткой». Все это, как легко представить, чрезвычайно благотворно влияло на манеры и моральные качества всех этих юных леди!

Однажды утром — это было вскоре после проведенной в Раю субботы — Кейти опоздала в школу. Она никак не могла найти свои вещи. Ее учебник алгебры, как она выразилась, куда-то «запропастился и провалился», ее грифельная дощечка тоже пропала, а от шляпки оторвалась одна ленточка. Кейти бегала по дому, отыскивая свои вещи и хлопая дверями, пока не вывела из терпения тетю Иззи.

— Что до твоей алгебры, — сказала она, — то если это та ужасно грязная книжка без задней обложки и с исчирканными страницами, ты найдешь ее под кухонным столом. Фил сказал перед завтраком, что это свинья; и неудивительно — у нее такой вид, что иначе не скажешь. И как ты, Кейти, умудряешься приводить свои учебники в такой вид, не могу даже представить. Не прошло и месяца с тех пор, как отец купил тебе новую алгебру, а посмотри на этот учебник теперь — противно в руки взять. Когда только ты поймешь, что книги стоят денег!.. Про твою грифельную дощечку ничего не знаю, но вот твоя ленточка от шляпы, — заключила она, вынимая ленточку из кармана.

— О, спасибо! — сказала Кейти, торопливо прикалывая ее булавкой к шляпке.

— Кейти! — почти взвизгнула мисс Иззи. — Что ты делаешь? Прикалывать булавкой завязки к шляпе! Господи помилуй! Какую еще глупость ты выдумаешь? Стой смирно и не вертись! Никуда не пойдешь, пока я не пришью ее как следует.

«Стоять смирно и не вертеться» было нелегко, так как тетя Иззи разволновалась и не переставала отчитывать Кейти, то и дело по неосторожности тыкая своей иголкой ей в подбородок. Но та терпела как могла, лишь непрерывно переминаясь с ноги на ногу и иногда издавая короткое фырканье, словно нетерпеливая лошадь. Освободившись, она в ту же минуту влетела в кухню, схватила свой учебник алгебры и вихрем помчалась к воротам, где ее терпеливо ожидала давно собравшаяся и ужасно боявшаяся, что они опоздают, Кловер.