Джулия позвонила Феликсу в «Трессидер дизайнз».

— Приходи на ланч.

— Джордж в больнице.

— Я не знала. Что-нибудь серьезное?

— Пока нет. Но ему не становится лучше. И я думаю, вряд ли будет улучшение.

— Извини, Феликс. Я ничем не могу помочь?

— Закажи мне что-нибудь на обед. И подбодри меня.

— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала Джулия, но в словах ее было мало обнадеживающего.

Джордж Трессидер был привередливым пациентом. Он лежал в отдельной палате, но брюзжал и жаловался, что это самое отвратительное помещение, какое он когда-либо видел. Стены были покрашены в бирюзовый цвет, а на окнах висели современные голубые с красным занавески из набивного ситца и жалюзи.

— Не принести ли мне сюда немного ситца фирмы «Трессидер» и повесить вместо этих? — полушутя спросил Феликс.

— Если завязать глаза, сойдут и эти, — ответил Джордж, словно жалкое эхо своего былого остроумия.

Феликс улыбнулся. Джордж держался храбро, несмотря на скверное настроение.

Мышечный паралич прогрессировал и был уже в такой стадии, что Джордж не мог двигаться без посторонней помощи. Когда ему бывало получше, он сидел в кресле на колесах, прикрыв ноги пледом. Он казался стариком. Осознавая это, он протянул к Феликсу руки. Тот подошел, нагнулся и сжал его пальцы. Цветущее лицо Феликса еще больше подчеркивало серый оттенок кожи Джорджа.

— Не нравится мне все это, — сказал Джордж.

— Знаю.

Феликс взял его голову и прижал к своему плечу. Он смотрел на седую голову Джорджа и заметил плешь, проглядывающую между поредевших прядей волос.

Именно после этого визита к Джорджу Феликс и Джулия встретились за ланчем.

— Ну как он? — спросила Джулия.

— Сказали, что скоро могут отпустить его домой.

— Значит, ему лучше?

Феликс не смог ответить на этот вопрос.

— Я лучше буду присматривать за ним дома. Он не переносит больничной обстановки.

Джулия печально посмотрела на него. Она поняла, что случилось. Ей никогда особенно не нравился Джордж Трессидер, но перспектива надвигающейся смерти казалась ужасной, страшной несправедливостью. Она попыталась представить, что это будет значить для Феликса. Он сидел по другую сторону столика, отрешенно глядя в меню, и был таким же привлекательным, как всегда, но в уголках его губ появились тревожные складки, а в черных волосах — первые серебряные нити.

— Можно мне навестить его? — спросила Джулия.

— Конечно. — Он дал ей подробный адрес, и Джулия записала его в записной книжке, которая теперь всегда присутствовала в ее дамской сумочке. — Это его состарило, — неожиданно сказал Феликс. Он как бы подготавливал ее к тому, что она увидит. — Ведь ему всего лишь шестьдесят два года. А выглядит на десять лет старше.

— Бедный Джордж, — сказала Джулия, смущенная тем, что не может сострадать ему всей душой.

— Мы были женаты одиннадцать лет. Довольно большой срок.

— Я не был верной женой, — улыбнулся Феликс, видя, что они поняли друг друга. — Но вообще-то мы были счастливы. Мы прекрасные партнеры.

«Партнерство, — подумала Джулия. — Да, именно так назывался этот странный союз. После нескольких лет, прожитых вместе, после страстного влечения». Она знала, как бывает, когда этого нет, и большая печаль за Феликса охватила ее.

— Эй, — Феликс тронул ее за руку. — Ты забыла, что собиралась подбодрить меня? — Он раскрыл меню, чтобы выбрать вино. — Давай закажем вина, — предложил он. — Изрядную порцию вина.

— Ты заговорил языком Мэтти.

Он бросил на нее пристальный взгляд.

— Не хочешь ли поговорить о Мэтти?

— А ты уже знаешь об этом?

Феликс вспомнил игру Александра на рояле и танец Мэтти.

— Догадываюсь.

Он ведь хотел тогда предупредить: но было уже поздно.

— Нет, — твердо сказала Джулия. — Мы не будем говорить ни о Мэтти, ни об Александре. Не сегодня. — Несмотря на всю боль, эта беда казалась слишком ничтожной по сравнению с той, которая случилась с Феликсом и Джорджем.

И они заговорили о «Трессидер дизайнз» и о «Чесноке и сапфирах», об американском рынке живописи и о последних сплетнях в среде декораторов. Выпили две бутылки вина, и на них накатил смех, а когда пришло время уходить, опять стали серьезными. Джулия настаивала на том, чтобы оплатить счет.

— Я независимая женщина, — сказала она, размашистым жестом вынимая свою кредитную карточку. — Я достаточно боролась за это, положив массу сил, разве не так, Феликс?

— Жаль только, что это дорого тебе обошлось.

Джулия не смотрела на него; наклонив голову, она доставала кошелек.

— Вероятно, да, — прошептала она. — Возможно, если бы я осталась дома, я бы имела детей и готовила джемы.

— Не думаю, чтобы это тебя устроило, — искренне сказал Феликс. — Но ты выглядишь усталой, Джулия. Почему бы тебе не взять отпуск?