Но сегодня я больше не могла терпеть. Даже на расстоянии взгляд Эдварда заставлял мое тело трепетать от желания, мои нервные окончания были напряжены, а кожу покалывало, так сильно я хотела ощутить нежные прикосновения. В конце концов, у меня почти два года не было парня! Неудивительно, что я сходила с ума.

– Знаешь, мне трудно уснуть, когда ты смотришь на меня, - проворчала я, не поворачиваясь к нему лицом. Хотела высказать свое растущее раздражение, не могла держать в себе. Жить вместе, не переходя границ, оказалось очень сложно. Быть может, было бы лучше отселить его. Либо махнуть рукой и стереть воздвигнутый мной барьер, пустив ситуацию по другому руслу. Я уже не знала, что лучше: быть осторожной и беречь себя или взять все, что можно, от нынешнего момента, не думая о будущем, о том, как будет больно потом расставаться. Ведь когда он уйдет, больно будет уже в любом случае. Так не слишком ли расточительно упускать время?

– Мне тоже трудно… - ответил он загадочно, и даже эти простые, но несущие двойной смысл, слова заставили мышцы моего живота сократиться от наслаждения.

Ах, пропади все пропадом, решила я. Больно, страшно, опасно – все это померкло перед силой моего желания. Я не была легкомысленной, нет. Но в этот момент очень захотела стать ею.

– Я подумала, что мне было бы проще, если бы ты хотя бы притворялся, что спишь, - прошептала я, горло сдавило от смущения, поймет ли он меня правильно, или нет.

– Что ты предлагаешь? – тоже шепотом спросил он. – Кровать-то одна.

– На ней достаточно места, - я отчаянно покраснела, радуясь, что он не увидит этого в темноте, тем более что мое лицо было скрыто краешком одеяла, который я натянула.

Мои волосы обдул ветерок, и я отчетливо ощутила, что Эдвард рядом, он замер возле кровати. То, с какой скоростью он метнулся сюда, говорило о силе и его желания тоже. Хотя я была вовсе не уверена, что сегодня и сейчас – тот момент, когда я готова зайти далеко. Может, он правда просто полежит?..

Наивная, я хотела не этого. Во мне боролось непримиримое противоречие: страх за свою безопасность и желание обладать.

– Я не знаю... мне раздеться? – спросил он, и я сглотнула, понимая, что у него нет никакой пижамы.

– Как тебе удобнее, - предложила я хрипло, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

Уже спустя, казалось бы, мгновение одеяло приподнялось, и я чуть не застонала от облегчения, почувствовав его руку на своей талии. С этого мгновения «страшно», «опасно» и «нельзя» потеряли свое значение. Осталось только «хочу» и «безрассудно».

Эдвард, кажется, даже не подумал, что я могла позвать его исключительно из дружеских побуждений. Его рука, к невероятному счастью, решительно скользила по моему бедру, по моей напряженной руке, вызывая дрожь внутри меня. Его дыхание было возбужденным и возбуждающим, прерывисто касаясь плеча и шеи.

– Думал, ты никогда не позовешь, - шептал он, отодвигая мои волосы, чтобы холодными губами коснуться уха. Этот контраст – холодного и горячего – подействовал как удар молнии, мгновенно пробуждая к жизни все мои клетки. Я даже не заметила, как, задыхаясь, повернула голову, чтобы открыть лучший доступ к шее. Как будто Эдвард был человеком… Но сейчас мой инстинкт самосохранения уснул.

– Почему сам не пришел? – я накрыла его руку своей, когда она убегала с талии, и потянула выше, толкая к решительным действиям. Холодные пальцы, коснувшиеся груди, вырвали стон из моего горла.

– Это твой мир, - сказал Эдвард. – Ты устанавливаешь правила.

Черт бы побрал эти правила, теперь я жалела, что так долго ждала. Ладонь Эдварда скользнула между моих бедер, ледяные пальцы обладали не иначе как даром дарить наслаждение, или это потому, что вампиры были во всем совершенны. Да только я зашипела от сильных ощущений, поразивших внутренности и пустивших мысли в головокружительный пляс.

– Ох, этот запах, - пробормотал он со стоном, найдя пальцами точку в моем организме, которая больше всего нуждалась в прикосновении, ту, откуда брала начало моя отчаянная потребность. Всхлипнув, я дернулась прочь от пронзительных вспышек удовольствия, но Эдвард не дал мне убежать, резко прижимая к себе и давая тем самым почувствовать, что тоже меня хочет. Все его тело, обнаженные ноги и руки, были холодными и твердыми, что не отталкивало, а делало любые касания ярче, богаче, сильнее.

– Какой запах? – пробормотала я, точно пьяная. Дурман страсти завладел моим сознанием, я таяла, словно шоколад.

– Запах твоего желания, - проворчал он, и я услышала звук рвущейся материи моей ночной сорочки, когда он грубо дернул ее сзади, обнажая спину. Это немножко отрезвило меня.

– Ты знал? – шокировано выдохнула я, распахивая глаза. – Как давно?

– Знал, всегда знал, Белла. У меня отличное обоняние. Каждый вечер, - он втянул носом воздух возле моей шеи, - каждый раз, когда касался тебя… и случайно, и намеренно, я знал. Но ты отпрыгивала, как испуганная лань, и смотрела так, будто я хочу тебя убить, - он хрипло рассмеялся.