– Нюрка, напои парней, видать, пить хотят, – приказала мать и ушла.

Рашид в нетерпении и сам бы достал воды, да не знал, как это делается. Он поднес кулак ко рту и откинул голову, показывая этим, что хочет пить.

Нюрка так и сияла от радости. Она вся была какая-то светлая. Хасан думает, не им ли она радуется или уж такой у нее характер? Вот она стремглав кинулась к колодцу, рывком опустила ведро. Хасан доволен, что их так приняли. Не то Рашид не поверил бы всему, что слыхал от него в пути об этих людях.

– На, пей, – сказала Нюрка, подавая Рашиду большой ковш.

Рашид не понимает, да и не слышит, что она говорит. Лицо его сейчас похоже на солнышко, внезапно выглянувшее из-за туч. Он жадно тянется к ковшу, берет его бережно, словно боится, как бы не вырвался из рук.

Рашид выпил бы все до дна, не потяни Нюрка ковш и не скажи:

– Нельзя сразу так много.

Они уселись в тени виноградника. Едва начавшие чернеть гроздья так и манили к себе.

Пришел глава семьи, Федор. Мужчина высокого роста, с небольшой, окладистой рыжей бородкой и такой сутулый, что со спины он показался Рашиду очень похожим на отца его, Гойберда. И плечи такие же худые и заостренные.

– Ну, значит, работу пришли искать? – спросил Федор.

Хасан кивнул. Это он понял. И вообще уже кое-что понимал по-русски. Когда вечерами собирались у Исмаала, он слышал от взрослых некоторые русские слова. А Малсаг несколько раз читал газету, переводил на ингушский. Дауд частенько говорил, что русский язык им очень нужен. И как же он прав. Вот даже в таком положении…

Рашид, тот ничего не понимает, но видит, что хозяин этого дома и правда хороший человек. Вон как улыбается Хасану и обнимает его за плечи…

– Ну что же. Работа есть! Нюрка! – крикнул Федор. И девчонка прискакала так же стремительно, как и при встрече. – Отведи-ка, доченька, их к Фролу. Ему нужны работники пшеницу убирать.

– Папа, дай им отдохнуть, – попросила она. – А завтра чуть свет сведу.

– Делай, как тебе говорят. День на день не похож. Завтра может оказаться уже поздно. Договорятся, а ночевать приведешь обратно к нам. Утром отсюда и пойдут прямо на работу.

Нюрка повела их через все село. Дом Фрола был на окраине, почти что за чертой села.

Солнце опустилось на кромку горизонта. С Терека дует легкий ветерок, несет с собой щекочущий пряный запах полыни.

– Вон, видите, – показывает Нюрка на пасущихся невдалеке коней, – фроловские! У него их двенадцать штук.

«Зачем одному человеку столько коней? – удивляется про себя Хасан. – Вполне бы хватило двух-трех».

Нюрка вдруг остановилась, пригнулась к уху Хасана и прошептала:

– Тебе нужен конь? – Боясь, что он, может, не понял ее, она показала пальцем на коней, а потом им же ткнула Хасана в грудь.

Юноша покачал головой: нет, мол, не нужен. Он хотел объяснить ей, что вообще-то конь ему очень нужен, за тем и работать пришел, чтобы денег скопить на коня и… на винтовку, но Нюрка не дала ему и слова выговорить, затараторила, как сорока, озираясь при этом по сторонам:

– Боишься? Я выведу далеко за село. Тебе останется только сесть на него и побыстрее ускакать домой. Я катаюсь на них. На каком хочу, на таком и катаюсь. Никто меня не ругает. Наоборот даже, хвалят, что девчонка, а смелая.

Хасан плохо понимал, что она говорит. Где ему при такой скорости речи разобраться в малознакомом языке. Но он с радостью смотрел на Нюрку и улыбался. Она все больше и больше распалялась, а потом вдруг остановилась, посмотрела на него пристально и снова спросила, теперь уже четко и раздельно произнося каждое слово:

– Ну так как, нужна тебе лошадь?

Это Хасан понял. Все как надо понял. Он насупился, посмотрел на нее и, как прежде, покачал головой.

– А еще называется абрек! – махнула рукой разочарованная Нюрка и пошла дальше.

– Хасан, что она говорила? – спросил Рашид.

Не успел Хасан ответить, как они остановились у высоких дощатых ворот с жестяными петухами на створках. На стук вышел хозяин.

Фрол, как и Федор, тоже был бородат. Но он чернобород и мрачный, как дождевая туча.

Нюрка говорила за двоих: за Рашида и Хасана. Как человек, покупающий скот на базаре, Фрол внимательно оглядел обоих. Спросил, откуда они, будто это так важно.

Услыхав название села, еще раз смерил их взглядом с ног до головы и сказал: