Шрифт:
В надежде, что мать привезет муки и масла и он тогда досыта наестся вкусных, жаренных на масле чапилгов, Хусен взялся за дело: замочил кукурузных отрубей и дал цыплятам. А пока они клевали, не спускал глаз, чтобы воробьи не подлетали на цыплячий завтрак. Подползший к двери Султан сидел и пристально смотрел во двор. На минуту и он показался брату похожим на цыпленка. Хусен больше не сердился на Султана. С тех пор как мать все же снесла его в какой-то из дворов, где резали скотину, и подержала во вспоротом коровьем желудке, он стал заметно поправляться. Теперь и на ноги встает. Но ходить пока не ходит. Попробует шагнуть, закачается и в страхе тотчас садится и дальше уже ползет.
– Хусен, бапи, [51] – попросил Султан. И когда Хусен протянул ему кусок сискала, он взял, потом показал на красные вишни и захныкал.
– Ну чего тебе? Вишни? Сейчас принесу.
Хусен направился к дереву. Вишни – это можно. Лишь бы не ревел. Он обхватил ствол дерева обеими руками, уже собирался подтянуться, и вдруг услыхал, как его зовет Эсет. Хусен забыл обо всем и побежал к плетню. Сквозь щели на него смотрели два знакомых синих глаза.
– Хусен, иди к нам.
51
Бапи – так ингушские дети называют хлеб.
– Что случилось?
– Ничего. Просто так. А знаешь, что мне дади привез?
– Куклу, наверно?
– Тоже мне, куклу! – скривила губы Эсет. – Что я, маленькая?
– Ну что же тогда?
– Догадайся! Что покупают девушкам?
От нетерпения и от радости глаза Эсет горели, как угольки.
– А ты разве уже девушка? – усмехнулся Хусен.
– Ну я же не о том! Просто мне хочется, чтобы ты сам догадался, что мне купили.
– Откуда мне знать? Что я, святой, что ли?
– Ну ладно, так и быть, я сейчас покажу тебе. – Эсет вприпрыжку понеслась к дому.
А Хусен тем временем услышал плач Султана и побежал к нему. Братишка плакал оттого, что на него, распушив свои крылья, кидалась нахохлившаяся квочка. Она уже успела клюнуть его в щеку, и здорово. Султан прижал ладошку к царапине и ревел в голос. Курица хотела было и на Хусена броситься, да вдруг увидела в небе ястреба и затихла.
Наступила тишина. Хусен взял Султана на руки и пошел в сад.
– Ну где ты пропадаешь, Хусен? – крикнула Эсет. – Я ведь жду тебя.
Хусен подошел. Синие глаза смотрели встревоженно. В руках у Эсет была гармошка.
– Что он плачет? – спросила девочка.
– Пока мы с тобой болтали, квочка его клюнула, – сердито ответил Хусен.
– Хорошо, что не в глаз.
– Сказала бы сразу, что тебе купили, я бы не торчал здесь так долго и с ним бы ничего не случилось…
Эсет на минуту помрачнела. Опять Хусен сердится на нее. Но, глянув на Султана, она потеплела и засветилась нежной улыбкой, пожалела мальчонку. Стала утешать. А на Хусена и внимания не обращала, будто его и не было рядом. Султан потянулся к гармошке. Эсет попробовала заиграть. Но стройной мелодии у нее не получилось. Однако и этого было достаточно, чтобы мальчик совсем забыл про свою болячку и успокоился. Даже таких нескладных, отдельных звуков он никогда еще не слышал. Зато Хусен не восторгался этой мелодией.
– Ты играть-то не умеешь! Зачем тебе гармошка? – поджав губы, бросил он.
– Выучусь. Ведь мне только вчера ее купили! – без обиды ответила Эсет.
Султан опять потянулся к гармошке и снова заныл.
– Не тяни свои лапы! – закричал на него Хусен. – Не видишь разве, плетень?
– А вы идите к нам, – позвала Эсет. – Я одна. Никого дома нет.
– Где же ваши?
– Уехали в Моздок. Гармошку тоже оттуда привезли. А что тебе привезут из Моздока? – полюбопытствовала Эсет.
Хусен потупился.
– Ничего. Нам надо деньги копить на корову.
Эсет тоже загрустила.
– Если бы дади исполнил свое обещание и купил вам лошадь, не пришлось бы корову продавать… Потому он теперь и во Владикавказ не ездит – боится встретить Дауда. А как ты думаешь, Хусен, на моздокской дороге он не может встретить дади? А?
– Откуда я знаю?
– Ну как же не знаешь? Он ведь ваш родственник?
– И что, что родственник? – глаза Хусена опять смотрели сердито.
– А ты не знаешь, где он сейчас?
– Зачем тебе? Хочешь донести?
– Я не доносчица.
– Зато твой отец доносчик! Наверное, подучил тебя выспрашивать. Ведь это он тогда донес, будто у нас Дауд! Из-за него и Сями убили!
Эсет нечего было возразить. Хусен прав. Она не забыла, как отец все выведывал у нее, не видит ли она у соседей Дауда. Девочка и тогда понимала, что делал он это не из простого любопытства.
Нет, Эсет не станет возражать Хусену, не будет ссориться с ним.
– Идем к нам. Мне скучно, – попыталась она перевести разговор.