– У бандитов твоих две-три камуфляжки до утра найдутся? Лучше, если ополченские.

Лысый пожал плечами:

– Ну, какие-то комки найдутся, конечно. Вот только насчёт ополченских...

В последнее время армия сепаратистов стала одеваться однообразнее, чем раньше. По-армейски, а не как прежний сброд. Для простых боевиков характерна стала при этом не "цифра" или "флора" и даже не "вертикалка", а "горка" - костюм ровного брезентового цвета с тёмно-болотными накладками на плечах, локтях и коленях. Вот такую бы и достать. Надо было раньше позаботиться, чёрт!

В комендатуре, впрочем, носили как раз что покруче, так что и обычное камуфло особого внимания привлечь не должно было.

– Да и хрен с ними, - отмахнулся хозяин, словно это не он подал идею насчёт униформы рядовых бойцов.
– Лишь бы не охотничьи. В общем, я бы предложил так. Выделяешь троих своих, кто посообразительнее, не быки, - он значительно поглядел на собеседника, подчёркивая обязательность этого требования.
– Пусть подъедут к больничке, но внутрь не въезжают, а где-то дальше постоят. Телефон чтобы был и номер вон у его девки, - он кивнул на Мышака, - чтобы записан был. Как она гада этого увидит, что выходит он от бабы своей, - сразу звонит им. Они подъезжают, берут его на выходе и увозят. Как бы задержание. Ежели начнёт сопротивляться - валить его. А то он, лось спецназовский, вырваться может.

Он помолчал.

– Но лучше, конечно, живьём взять, - добавил.
– Ох, как мечтают с ним живым поговорить важные люди...

* * *

– Ты теперь меня бросишь?
– после паузы вдруг спросила Ирка.

Алексей воззрился на неё в удивлении:

– Это ты к чему?

– От тебя пахнет женщиной. Ты сегодня ночевал с женщиной!

Чёрт их поймёт, этих баб! Это что, экстрасенсия какая?

От него точно не могло пахнуть Настей - это Алексей знал твёрдо. Могло пахнуть мёртвой квартирой - он утром заглянул домой в сопровождении Томича, чтобы забрать свои и Иркины вещи. Ту же её мобилу, чтобы могла связываться с ним из больницы.

Могло пахнуть оружием - с вечера он, вопреки привычке, пистолет свой не почистил, пришлось делать это утром. И ТТ трофейный заодно. У Насти в прихожей.

Та исполнила своё слово, и утром была деловита и отстранённа. Попытку Алексея приласкать её отвергла мягко, но решительно. Посторонняя женщина, к такой нельзя приставать. Так она сказала.

От него могло пахнуть снегом - за ночь, оказывается, подвалило, а ему пришлось пробежаться по Советской, чтобы приобрести на рынке две новые симки для себя и одну для Ирины. Он помнил вчерашний совет Митридата. Да и гостинчиков купить в больницу. Конфеты шоколадные, Иришкины любимые. Фрукты какие.

И доллары надо было поменять - опять в этой суете гривны закончились.

Наконец, от него могло пахнуть водкой или пивом - с рынка он заглянул в близкую "Бочку" позавтракать. Не то чтобы правильно было это - день начинать со спиртного, но он заказал пельмени. Пока их ждал, промочил горло пивком, а к пельменям как-то сама собою запросилась соточка водочки. Вот потребовал организм и всё! Видно, от охренения всем происшедшим.

Точно по офицерской поговорке получилось: слегка выбрит и с утра пьян. Ну, опьянением это назвать нельзя было - что такое соточка для русского офицера, да ещё с казённой подорожной! Ну, не с казённой, и не подорожной, это Лермонтов, преобразованный в очередную поговорку. Но не на службе русский офицер и не на боевых. В увольнении, так скажем. Значит, имеет право.

Но необходимо отдать должное соточке: что-то внутри отпустило. Надо признаться, день вчерашний завертел его, как в водовороте, так что получилось, что он и не контролировал ничего. Ситуации сами собою перетекали одна в другую, все они были... неординарными, мягко говоря, и его, Алексей Кравченко, несло по ним, как щепку по горной реке.

Вот только соточка под пельмешки и позволила остановиться и оглянуться.

Итак, что мы имеем на нынешний момент?

Когда Алексей позвонил с утра Томичу с просьбой пустить его на опечатанную квартиру, тот в ответ предложил позвонить Анне, квартирной хозяйке, чтобы, мол, вместе с нею, хозяйкою, провести заодно и осмотр. Её вчера тоже не впустили в дом, как и Алексея. После того как следователи свою работу закончили, а жильца-потерпевшего увёз представитель МГБ, милицейские попросту опечатали вполне уцелевшую - замок только вывернули - железную дверь и посоветовали ей завтра ждать звонка. Мол, позовут, не волнуйтесь. Дело на контроле. Не снаряд залетел. Тут всё серьёзнее...

Встретились у подъезда - Томич с каким-то бойцом Анна-хозяйка, местный милиционер и Алексей. Хозяйка вела себя странно - то нападала словесно, обвиняя Алексея в том, что это из-за него ей взорвали квартиру, то принимаясь причитать на тему "проклятой войны" и "проклятых нациков", "бандитов", "гада Порошенко" и тому подобное.

Даже у Алексея подобное поведение вызвало ощущение неправильности, а уж Томич и вовсе посматривал на хозяйку тяжёлым взглядом и молчал.

Разгромленная квартира производила тоскливое впечатление. Там, где было если не уютно, то по крайней мере чисто и мило, теперь царили копоть на потолке и стенах, обвалившаяся штукатурка, разбросанные взрывом куски мебели, раскиданные вещи. И колючий запах вчерашнего дыма...

На пороге ванной комнаты Алексей увидел засохшие следы крови - здесь прилетело Иришке, здесь она лежала после контузии и ранения. Действительно, можно сказать, повезло: дверь ванной выходила в коридор, который сам представлял собою боковой отнырок от залы, ведущий к выходу из квартиры. Так что когда заряд влетел в залу, коридор и ванная оказались вне зоны разлёта осколков и пострадали больше от ударной волны. Та, конечно, натворила дел и здесь - побило стоящий в коридоре шкаф, разлетелись зеркала и лампы, - но это всё же не гарантированная смерть, которая прошлась по зале и кухне.