– Не нуждаетесь ли еще в чем-нибудь, учитель? Можно снова послать людей в Венецию, в Краков или в Лейпциг…

Какавела, подойдя, приподнял кушму с бюста. Показалась круглая лысина Сократа.

– Наша школа, – с горечью произнес учитель, – не нуждается ни в чем, ваше величество, кроме… кроме учеников.

Кантемир взглянул на Некулче, потом на Какавеллу.

– Что – все разбежались?

– Половина осталась.

– Покажите мне их.

Какавела провел гостей в класс.

– Слава его величеству господарю! – хором воскликнули ученики, вскочив на ноги. – Многая лета!

Господарь не ответил на приветствие, не подал ученикам знак, разрешающий садиться. Некоторое время он молча смотрел на них, потом повернулся к Какавеле. Учитель поднял худую руку и ткнул пальцем в стройного кудрявого парня. Тот вышел на шаг вперед и поклонился:

– Илие Арборе.

– Тебе нравится учиться? – спросил Кантемир.

– Учение – свет наших глаз! – бойко ответил парень.

– Врешь! – взорвался учитель. – А что ты мне вчера говорил? Вчера ты говорил, что на пастбище наук только попам пастись!

Парень покраснел, опустил голову. Учитель указал на его соседа:

– А ты что мне говорил?

– Я? – притворился тот простачком. – Не помню…

– Ты не помнишь, зато я помню! – прогремел учитель. – У меня уже голова болит от таких учеников! Ты говорил, что тебе достаточно уметь записать, сколько у твоего отца коров и сколько волов!..

Кантемир сел. Некулче тоже. Какавела же вихрем пронесся через всю классную комнату, схватил за руку сонного долговязого парня и подтащил к господарю.

– А этот, ваше величество, этот говорит, что учение не только не приносит пользы уму, а, наоборот, вредит, – мол, все философы свихнувшиеся… Вот как я…

Кантемир, еле сдерживая улыбку, взглянул на Некулче. Спэтар подал ученикам знак садиться.

Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вбежал Декусарэ с дохлой вороной в руках.

– Давайте мы и из нее чучело сделаем, – торопливо заговорил он. – Набьем половой, раскрасим поярче…

Тут он увидел господаря и осекся.

– Сабля! – вскричал Какавела. – Сколько раз говорить тебе, капитан, что здесь не казарма, а храм науки!

Капитан вышел в прихожую, оставил там саблю и вернулся, ступая теперь на цыпочках.

– А ты что думаешь о науке? – спросил его господарь.

– Как вы говорили, ваше величество, – без запинки отчеканил капитан, – потомки назовут наш век просвещенным, потому что путь, по которому пойдут народы, будет украшен школами, а не кабаками, книгами, а не суевериями. Вы говорили, что книга войдет в каждую хижину и сделает человека лучше, умнее, счастливее…

– Это говорит его величество господарь, – перебил капитана Некулче. – А что скажешь ты сам?

– Я скажу, ваше величество, что предки наши не умели читать, но были людьми более достойными, чем мы.

– Почему? – поднял брови Кантемир.

– Потому что они умели владеть оружием и всегда держали войско наготове…

– А сейчас, – резко оборвал его Кантемир, – мы не нуждаемся в войске, потому что наша страна находится под защитой султана. Садись!

Капитан тяжело переступил с ноги на ногу, глубоко вздохнул и, глядя господарю прямо в глаза, сказал:

– Тот, кто не может защитить себя сам, ваше величество, не свободен. А тому, кто не свободен, не нужны науки!

Кантемир взглянул на Некулче, на Какавелу, затем снова на Декусарэ и опустил глаза.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Все, видимо, понимали, что неосторожное слово может дорого обойтись капитану.

Тишину нарушил колокольный звон, и сразу монастырский двор наполнился шумом и криками.

Господарь встал. Подойдя к окну, посмотрел вниз.

Во двор, через открытые настежь ворота, хлынула в панике толпа крестьян. Их преследовал турецкий конный отряд. Люди, которых гнали, словно стадо животных, хотели добежать до келий и погребов, чтобы укрыться, но конские копыта и длинные арканы настигали их повсюду.

– В чем же они провинились, бедняги? – прошептал Некулче.

– Спустись во двор и узнай, – произнес господарь.

Некулче двинулся к двери, но она распахнулась, и в комнату торопливо вошел настоятель монастыря Пансий. Игумен был бледен как полотно и весь дрожал.

– Беда, ваше величество! Вокруг монастыря горят села. Басурмане клянутся аллахом, что и монастырь предадут огню, если… – Монах запнулся.

– Если что? – нетерпеливо переспросил Кантемир.

– Кем-то пролита кровь турок, – уже более спокойно продолжал игумен. – Преступник укрылся в монастыре. Если мы не отдадим его в руки басурман, падут головы невинных…