На улице зимой было тяжело, а надо было уже думать о ребёнке, а не просто выживать. Вдвоём с таким крохой он не сможет, они просто умрут, от голода или замёрзнут в каком-нибудь мусорном контейнере. Смерти своего маленького парень допустить не мог, всё, что угодно, только не это. Лучше уж быть далеко от сына, но знать, что тот жив, чем увидеть его мёртвое тельце на своих руках.

Размышляя о своём будущем и грея руки о тёплые булочки в своих карманах, омега почти добрался до выхода. Он уже видел его перед собой, а охранник в это время что-то объяснял пожилому альфе с двумя детьми, которых тот держал за руки. Ещё несколько шагов и он проскользнёт мимо него, а там и до выхода из торгового центра недалеко.

Внезапно его схватили за локоть и резко развернули. Полный, раскрасневшийся бета, в белом балахоне и длинных перчатках, буравил его злым взглядом, а высокий, широкоплечий альфа в форме охранника крепко стиснул плечо.

– Молодой человек, кассы в другой стороне, - вкрадчиво сообщил охранник вжавшему голову в плечи омеге.

– 2-

День выдался совершенно обычным, как и многие дни до этого. Он проснулся и с чашкой кофе добрёл до своего рабочего места, где пялился в светящийся монитор и на мигающую полоску курсора пока не стало резать глаза. Опять забыл надеть очки, как вчера забыл закапать глаза каплями, что так настойчиво рекомендовал его врач.

Кофе давно закончился, глаза нещадно болели, и Дэвид заставил себя, наконец, оторваться от компьютера. Сегодня он выжал из себя два абзаца, с вчерашними четырьмя у него вышла целая страница, что можно было уже назвать успехом, потому как, к примеру, за всю прошлую неделю он разродился только половиной страницы, а работу сдавать уже в феврале.

То, что когда-то было удовольствием и забавой, а сейчас превратилось в практически единственный источник дохода, в последний год шло совсем со скрипом.

Дэвиду не хватало новых впечатлений, какого-то интересного жизненного опыта. Пыльные архивы, библиотечные хранилища давали массу идей, которые соединяясь с его личными знаниями, составляли неплохой в целом текст, но он был мёртвым и сухим, такое никто не станет читать.

Раньше старые университетские приятели ещё пытались вытащить его куда-нибудь с собой. Очередной поход к каким-то древним руинам или новые раскопки, организованные общим знакомым. Но он всё время отказывал им и постепенно все связи оборвались. Теперь он бы многое отдал за то, чтобы кто-то из них как когда-то давно тормошил его непрерывными звонками и уговорами, а он позволил бы себе сдаться и отправиться навстречу этому маленькому приключению, из которого обязательно бы привёз новый сюжет для книги.

Но всё это в прошлом, вся его жизнь канула в прошлое, а то, что осталось, было нелепым, пустым существованием. Он был таким же мёртвым и картонным, как и герои его книги, которая никак не хотела писаться.

Мужчина встал и размял затекшие от долгого сидения конечности, широко зевнул и взлохматил уже сильно отросшие и без того спутанные седые волосы, отмечая про себя, что было бы неплохо наведаться к парикмахеру.

В комнате было темно, свет шёл только от включённого монитора, неудивительно, что зрение в последнее время стало садиться с такой скоростью. Дэвид взял пульт и зажёг свет во всей своей большой, пустой квартире, а следом включил новостной канал и музыку в соседней комнате. Иллюзия жизни и чужого присутствия. Он окружил себя иллюзиями, реальность приносила слишком много боли и ненужных воспоминаний. Главное, думать о работе, о несчастных героях, которые надеются, что он подарит им счастливый конец, о сгинувших городах и странах и мелких деталях, которые обязательно надо прописать. Если делать всё правильно, то воспоминания сидят тихо, забившись в дальний уголок его разума, и не показывают оттуда носа. Тогда можно спокойно продолжать своё существование, наполненное ежедневным ритуалом с запахом крепкого кофе и призрачным светом монитора, на котором моргает одинокий курсор.

Этот день был бы совершенно обычным до самого конца, если бы в холодильнике нашлась хоть какая-нибудь еда, но её не было. Дэвид старался заказывать продукты на дом, но сейчас это делать было уже поздно. Можно, конечно, ограничиться пиццей или азиатской едой, но мужчина вдруг понял, что и не помнит, когда он в последний раз выбирался из дома. После некоторого раздумья он пришёл к выводу, что это была поездка к врачу две недели назад.

Не мешало всё-таки проветриться, а то так и загнуться недолго.

Магазины Дэвид ненавидел. Когда-то давно - за то, что его там постоянно узнавали и требовали автограф или просили сфотографироваться с ними, и в итоге каждый такой поход превращался в сущий ад. Теперь его никто не узнавал, но это было по-прежнему адом, хоть и по другим причинам.

Отстояв в положенной для этого часа пробке и понарезав круги в поисках свободного места на подземной парковке, мужчина поднялся на лифте на ярус вверх и оказался сразу у входа в супермаркет.

Он скинул верхнюю одежду на тележку и направился прямиком в мясной отдел, чтобы удостовериться в наличии свежей крольчатины, к которой он был весьма неравнодушен.

Не заготовив себе в этот раз никакого списка, так как поездка была спонтанной, Дэвид долго бродил по разным отделам, где подслеповато и придирчиво вглядывался в этикетки, только на особо мелких шрифтах вспоминая, что снова забыл взять с собой очки.

В мозгу что-то щёлкнуло, и он подумал, что ведь ещё совсем не старый, чтобы брюзжать над составом какого-нибудь йогурта, поправляя очки на носу. Ему стало смешно. Дома очки, обязательный тёплый свитер с воротником до самого подбородка, иногда даже плед. До чего он себя довёл? Сорока ещё нет, а по ощущениям все семьдесят.