— Отставить! — приказал Шпагин. — Одним выстрелом все дело погубишь. Вот поступит сигнал, тогда и пали. Ты думаешь, мне легко смотреть на них…

Пронька подозрительно посмотрел на комиссара: «И для чего тебя, старика, кинули в десант? Опять губы дрожат». И так нехорошо стало на душе у Проньки, что он готов уже был высказать свои мысли напрямую, но в это время увидел, как артиллеристы выкатили орудия на позиции, подготовленные заранее, в ночное время. В черной, шевелящейся живой ленте Пронька приметил и Мухтара в поварской закопченной куртке. А рядом с начпродом лежал у штабелька Федя Силыч. Пронька поискал глазами командира группы и, не найдя капитана, шумнул Силычу:

— Ординарец! Разжаловали тебя, что ли?

Шпагин сердито «притормозил» Проньку:

— Бабкин, перестань болтать!.. Капитан находится на правом фланге. Он ждет сигнала с кургана.

Прежний командир для многих десантников еще жил где-то, то ли на правом, то ли на левом фланге, действовал. И действовал он стараниями Шпагина.

— Есть зеленая! — вдруг закричал Пронька.

Живая волна людей взбугрилась и разом перекатилась через каменный вал. Немцев, сидящих на завалинках, как ветром сдуло. Ударили пушки, заголосили пулеметы.

Пронька бежал рядом со Шпагиным, время от времени поглядывая на Федю Силыча и дядю Мухтара. Ему не терпелось догнать их, но Шпагин придерживал.

Цепи атакующих натолкнулись на глинобитные домики и быстрыми ручейками потекли по тесным искривленным улочкам поселка. Шпагин с ходу вскочил на крышу. Выхватил бинокль, чтобы обозреть ход боя. Густел на глазах частокол разрывов, особенно в лощине, по которой должны идти на соединение: похоже было, что противник разгадал замысел десантников.

— Бабкин! На правый фланг!

Пронька первым прыгнул вниз. Пробежав метров сто, он оглянулся: Шпагин выхватил из кобуры ракетницу и выстрелил в сторону каменоломен. Пронька заскрипел зубами: ведь красная ракета — это сигнал отхода!

— Труса играете, что ли? — с гневом выкрикнул Пронька и взял автомат на изготовку. Черное пятнышко дула поднялось и застыло на уровне лица Шпагина. В глазах комиссара ни тени страха, только чуть-чуть подергивался левый ус да на шее синим наполнились вены.

Пронька перешагнул через ограду, дрогнувшим голосом спросил:

— Зачем сигнал отхода дали? Зачем?

— Опустить оружие! Ну! — как на параде, отчеканил комиссар и крепким шагом пошел в сторону домика.

Лицо Проньки покрылось испариной. Он, вдруг обессилев, опустил автомат, пьяной походкой настиг Шпагина.

— Это сигнал для противника, а не для нас. Дурья голова! Военная хитрость — тоже оружие…

На соединение прорвались повзводно… В сутолоке боя Пронька оказался рядом с дядей Мухтаром и Федей Силычем. Они прикрывали огнем маневр первого взвода. И похоже было на то, что будут отходить последними — Пронька это определил по захваченному окопу. Окоп был хорошо оборудован для ведения огня. В пятидесяти метрах возвышался каменный дом, из него изредка стреляли немцы.

Пронька приладил трофейный пулемет и только тут заметил, что в окопе, похожем на букву «П», находится комиссар. У Шпагина, припавшего грудью к брустверу, дрожала голова. Он подошел к комиссару, тихонько спросил:

— Холодно?

— А-а, Бабкин. Хорошо, что ты здесь. Мы должны продержаться в этом окопе хотя бы три часа. За это время наши соединятся. Ложись за пулемет.

Пронька потер носком истоптанного сапога под коленкой, крикнул осипшим голосом:

— Слышали?

В домике что-то грохнуло, и Пронька первым увидел в проломе стены ребристый ствол крупнокалиберного пулемета, а в глубине, в полумраке, замаячила человеческая фигура. Пронька ударил по ней короткой очередью. И тотчас же в ответ горласто рыкнуло.

— А, черт, неужели промахнулся, — выругался Пронька и начал отстегивать гранату.

— Погоди! — Пронька осекся: это голос комиссара.

— Да нет, постой, Бабкин. Мне, кажется, полегчало. — Шпагин поднялся с трудом. С минуту он силился помутневшим взглядом охватить поле боя, определить, что же там делается, не соединились ли… И ему удалось увидеть в бинокль: первые группки десантников уже карабкаются на взгорье. Еще, наверное, полчаса и пробьются. Полчаса! Их надо вырвать у врага. Он отцепил гранату.

— Живьем возьму… Надо соображать, Пронька, — подмигнул Шпагин Бабкину и пополз к домику. Но вдруг остановился, задыхающимся от высокой температуры голосом приказал: — Встретимся у той лощины. Ну, живей! Приказываю!

Пронька первым повиновался. Вслед за ним покинули окоп Силыч и Мухтар. И все же Пронька отстал от них. Круто развернулся и пополз к домику. Хотел было прямо в окно прыгнуть… Горячим и тугим шибануло в грудь — Пронька отлетел в сторону. Но тотчас же кинулся за угол, ползком приблизился к двери, из щелей которой клубился дым.