Тем временем Аким Евсеич решил выяснить: кто же так жалобно скулит в беседке? И, взяв со стола фонарь, охая и придерживаясь за поясницу, направился туда.

Оказалось, тоненько скулила жена мясника. Дама в роскошном платье дергала себя за подол непомерно широкой юбки. Юбка на кринолине зацепилась за обломок той самой балясины, которую Акинфий собирался заменить и уже приготовил новую, ту, что и была пущена по Акиму Евсеичу. Дама и так и этак пыталась освободиться, но кринолин, скрученный из конского волоса, надежно удерживал её в беседке.

– Меланья Евстафьевна, Боже мой! Голубушка! Я сейчас, сейчас...
– суетился Аким Евсеич, но ушибленная поясница не позволяла наклониться настолько, чтобы отцепить подол.

– Вы погодите, я сей момент. Акинфий!
– что было мочи, закричал Аким Евсеич.
– Поди сюда!

Потом Аким Евсеич и Алексей Петрович сидели на крыльце флигеля, для Миланьи Евстафьевны Настасья вынесла стул, а сама возилась с какими-то мазями и травками. Акинфий искал в беседке кусок подола юбки жены мясника, потому как она проливала слёзы в страхе перед объяснением с мужем.

– Он из меня отбивную сделает! Ей Богу, - божилась она.

– Ох, матушки мои, - потирал ушибленную поясницу Аким Евсеич.
– Мне-то за что обломилось?

– И что вас угораздило вырядиться в этот кринолин?!
– хлюпал разбитым носом сынок городского головы.

– Для вас старалась. Вы с благородными барышнями общаться приучены, - оправдывалась мясничиа, - а они всё больше в кринолине!

– Они в кринолине с младых ногтей! Вы, матушка...

– Какая я вам матушка?!
– обиделась мясничиха.

Но Алексей Петрович только невозмутимо повёл плечами, поскольку был холост и супружеской ревности не опасался.

– Я бы на вашем месте поостерёгся, - кивнул в сторону Алексея Петровича Акинфий, подавая мясничихе найденный клочок юбки.
– Это из Меланьи Естафьевны, как она изволила выразиться, муж отбивную сделает. А вы, Алексей Петрович, разве что на рагу сгодитесь. Мясца-то в вас никакого. А мясник мужик крепкий. Я видал, как он топором машет. Свинью надысь разделал в три удара.

– Так, может, меня тут и вовсе не было!
– Швыргнул разбитым и на глазах опухающим носом сынок городского головы.

– И кто ж это вас тогда так разукрасил?
– съехидничала обиженная мясничиха.
– Нет, чтобы за честь дамы вступиться, он в кусты!

– Вот, Аким Евсеич, отдадите эту склянку Дуняшке, она знает, что с ней делать, чтобы поясница ваша не болела, не свербела.
– Анастасия протянула Акиму Евсеичу банку и повернулась к Алексею Петровичу:

– А это вам. А то к утру под глазами такие круги образуются, что батюшке вашему и без слов многое станет понятным. Бодяга это, взвар травяной. Мочите тряпицу и прикладывайте к синякам.
– Алексей поморщился, но бутылку принял.

– Но вы как хотите, а я домой. Проводи меня, что ли, Акинфий? На сегодня с меня приключений достаточно.
– И Аким Евсеич, не спеша, поднялся с крыльца.

– Погодите, Аким Евсеич, пару слов... приватно, так сказать...
– сынок городского головы, видимо осознал надвигающуюся опасность. Отойдя немного в сторону, он стал просить ничего никому не рассказывать про эту историю. Синяки свои он как-нибудь батюшке объяснит. Подол Меланья заштопает. Так что всё шито, крыто будет.

– А я взамен вашего молчания, вам, какую пожелаете, услугу окажу.

Аким Евсеич помолчал, подумал и решил, что распускать про сына городского головы дурные слухи, даже если это чистая правда, только себе во вред. А так, вот он случай, не жаль и болящей поясницы.

– Есть одно дело, в коем вы можете мне поспособствовать.

– Я к вашим услугам, - картинно кивнул на глазах распухающим носом Алексей Петрович.

– Откажитесь от желания жениться на моей дочери.

– Но сегодняшний случай... я же пока холост... А молодому мужчине, в силе... э... каждодневный пост тягостен.

– Как хотите, вы сами просили об одолжении. Но теперь у меня будет причина для отказа. Так не лучше ли вам всё-таки передумать?

Первый бал Натали

Натали готовилась к первому в своей жизни балу.

– Батюшка, как же быть? Мазурку или котильон я буду вынуждена пропустить, ведь приглашение на мазурку, например, может сделать только хорошо знакомый кавалер. А меня на балу никто не знает!