– Это что же, Пётр Алексеевич, кругом поля, местность ровная, что твой стол, а дорога виляет, будто бычок по малой нужде ходил?
– вздохнул Аким Евсеич, всматриваясь в бесконечную бурую ленту, петляющую до самого горизонта.

– Сам диву даюсь. Помнится, с папенькой из Озерков ехали, я ещё мальцом был, тоже у него спрашивал.
– Пётр Алексеевич улыбнулся в усы: - Так он сказал, что для бешеной собаки семь вёрст не крюк.

– Выходит, дорогу бешеная собака прокладывала?

– Не-е-е. Говорят, пьяные мужики, из города возвращаясь, зигзагами дорогу-то и протоптали, - хохотнул городской голова.- А там, пёс его знает. Сколько помню в нашем уезде все они такие.

– Кто? Мужики?

– Дороги, - опять хохотнул голова. Настроение у него явно поднималось по мере приближения к Озеркам.

Так, коротая время в разговоре о том о сём, они выехали на пригорок. И тут Акиму Евсеичу открылась сказочная картина. Меж зелёных склонов невысоких холмов круглые, словно блюдца, смотрели в небо пять голубых озер. Вокруг каждого густо зелёным кудрявым кольцом разрослись деревья и кустарники. А дорога, по которой они ехали, сделав лихой завиток, входила в деревеньку.

– Вон, вон, видите?
– не вытерпел и поднялся на ноги городской голова.
– Жёлтый дом, как игрушечка стоит!
– И столько радости звучало в его голосе, что Аким Евсеич тоже невольно стал всматриваться вдаль. И действительно увидел двухэтажный барский дом, окруженный, по-видимому, парком, парой флигелей по бокам, и ещё какими-то постройками, рассмотреть которые пока было невозможно.

– А девки, Аким Евсеич, какие девки в Озерках!
– жарко зашептал в самое ухо бывшего писаря городской голова.

– Так ведь... грех непростительный!
– смутился Аким Евсеич.

– А вот пусть тот камень в нас кинет, кто без греха!
– ерзал на сиденье Петр Алексеевич.

– Ждут, наверное вас, жарят, парят, баньку топят, - перевёл скользкую тему Аким Евсеич.

– Ан, нет! Не угадали. Я, так сказать, как снег на голову - нежданно-негаданно! Уж проверка, так проверка!

– Да-а-а...
– немного растерялся Аким Евсеич, не любивший никаких сюрпризов и неожиданностей. Тем более тут, как ему казалось, ничего хорошего ожидать не приходилось. Тем временем повозка подкатила к барской усадьбе и остановилась возле ворот, которые, казалось, были выполнены из кружев, а не из тяжелого и хрупкого чугуна. Поражённый красотой этих ворот, Аким Евсеич поинтересовался: не один ли и тот же мастер выполнил эти ворота и те, что ему Пётр Алексеевич "сватает"?

– Нет. Эти ровесники моего деда, он их ставил. А твои, - как о решённом вопросе высказался голова, - твои внук того мастера делал. Дед по чугунному литью мастер был, а внук, вишь, в ковку ударился.

– Это же сколько будут стоит мои ворота?
– ужаснулся Аким Евсеич.
– Не придётся ли мне их пожизненно отрабатывать?

Городской голова кашлянул в кулак, хитро улыбнулся:

– Ни Боже мой! Ну, когда по-дружески вот так съездим вместе с ревизией. Опять же природа, отдых, ну и грешные дела, разумеется.

– Пётр Алексеевич, куда мне такие?

– Слышал я, граф Сташено-Дагомышский за ремонт своего дворца взялся...

– Так ить там каждая копеечка на счету.

– Оно так. А ворота у него на въезде проржавели. То и гляди рухнут, да кого из гостей придавят! Я тебе новые по сходной цене отдам. А уж там как вы с графом между собой договоритесь - моё дело сторона. Чистая выгода и тебе, и ему.
– И тут голова сменил тон на недовольный: - Да что же это такое? Привратника - след простыл! Где обретается душа беспутная?!
– указал тростью на располагавшуюся возле ворот сторожку.
– И из дома видать подъездную аллею!

– Так, наверно, редко открывать ворота ему приходится. Вот от скуки и направился куда-никуда. А на аллею мы пока не въехали, - но договорить Аким Евсеич не успел, по той самой аллее опрометью мчался мужик.

– Смотрите-ка, хватились!

Следом, хоть и не так прытко, размахивая веником, бежала деревенская баба, по виду, будто даже крупнее мужика.

– Ишь как засуетились!
– Сбежавшаяся к крыльцу прислуга, наконец, рассмотрела за воротами повозку. К воротам спешно направился небольшой мужичок. Приблизившись, и узнав хозяина, бегом кинулся открывать ворота, да так заторопился, что обогнал бежавшего впереди мужика. Тот от неожиданности запнулся на ровном месте, и рухнул лицом на земь. Тут его и догнала баба с веником.

– Похоже, не до нас им.
– Не в силах скрыть улыбку, Аким Евсеич, добавил: - Сами желали сюрприза, - и осекся.
– Э... похоже это Егор Петрович... ваш... новый управляющий, - вытер мгновенно вспотевший лоб. Неужто каких дел натворил? Да назад вернётся? Только этого не хватало!

– Марфа, чёртова кукла, - совсем не зло строжился Петр Алексеевич, - это с чего ты своё начальство веником лупцуешь?

– Батюшки мои, Пётр Алексеевич, свет вы мой!
– бросив веник прямо на голову Егору Петровичу, кинулась целовать руку городскому голове. И хоть одежда на Марфе была деревенская, но чистая, богато вышитая, и видно, что грязную работу этой Марфе выполнять не приходилось. Егор Петрович, тем временем, поднявшись с земли, красный как варёный рак, отряхивался от пыли. От удивления Аким Евсеич замер наманер каменной статуи. Где это видано, чтобы в имении управляющего так обихаживали? А хозяин и глазом не повёл, только усы расправил, да облобызал устроительницу побоища.