Еще одна вулканическая бомба падает на город, встряхнув землю, на его восточную сторону. К счастью большинство жителей бегут в северную часть города, недалеко от конюшен. Там есть вторые ворота, которые ведут к главной дороге, соединяющей Янтарные Холмы с ближайшим городом, штата Серый Волк.

— Эдмунд, надо уходить! — говорит Ульрика, быстро моргая, от осевшего пепла на ее ресницах.

— Мы должны в первую очередь добраться до отца, — говорит Киран, указывая на гору. — Вся наша стая там наверху, мы...

Земля снова дрожит. Ульрика падает рядом со мной, чуть не выронив стеклянную банку из рук. Раздается еще один грохот от извержения вулкана и обжигающий поток камней и грязи сползает вниз по склону горы, подобно реке, топя лес, круша все на своем пути, включая деревню Люпинов. Он направляется прямо на Янтарные Холмы!

— Папа! — Киран кричит, как будто его голос может каким-то образом перенестись через мили. Мы ничего не можем сделать, только наблюдать, как лес окутывается облаками из расплавленного пепла.

— Нам нужно уходить! — перекрикивает Ульрика рев оползня.

Я смотрю на тела деда и Тиоры, зная, что это последний раз, когда я вижу их. Потом мы мчимся и присоединяемся к толпе людей, пытающихся спастись. Я бросаю взгляд в сторону горы Альба. Оползень все ближе и ближе разрывает землю. Пограничная Стена остановит этот процесс на некоторое время, но я не знаю, как надолго. Пепел и мелкие камни дождем падают на нас, режут нашу кожу, сжигают нашу одежду, но мы не останавливаемся. Запах гниющих яиц наполняет мои ноздри, и я прикрываюсь рукой.

Мы перепрыгивают через трупы. Что-то хватает меня за лодыжку, и я почти падаю. Я смотрю вниз. Патрик сжимает руку вокруг моей ноги. У него большая рана на бедре.

— Помогите мне, — умоляет он.

Я могу бросить его. Я должен оставить его. Он пытался убить меня. Но это не значит, что я лучше. Если бы я не пил кровь Кэтрин, моему деду никогда бы не пришлось убивать ее.

Я смотрю на Ульрику.

— Направляйтесь к конюшням! Просто следуйте этому пути и попадете туда.

Она уходит с Кираном, стеклянную банку держит подмышкой, а я помогаю Патрику подняться. Он быстро оглядывается на бездыханные тела своих родителей на площади, и после мы бежим по улицам так быстро, как можем с его поврежденной ногой, в сторону ворот за пределы загонов. Трудно смотреть, когда дождь из вулканического пепла падает на нас сверху вниз, обжигая мое горло с каждым вздохом. Сквозь песчаный туман, я замечаю Пограничную Стену, вырисовывающуюся впереди. Ворота уже открыты, и люди выбираются из узкого прохода во внешний мир. Мы бежим в сторону ворот, но на полпути Патрик кричит от боли, его нога подгибается.

— Оставь меня, — он задыхается.

— Нет. — Я стискиваю зубы и перекидываю его через плечо.

Я выношу его из ворот и бегу вниз по главной дороге так быстро, как только возможно, стараясь преодолеть как можно больше расстояния между нами и Янтарными Холмами, насколько это возможно. По пути мы проносимся мимо жителей, которым удалось покинуть город. Я замечаю Ульрику и Кирана среди них.

— У тебя получилось! — говорит Ульрика, затаив дыхание. Она все еще несет сердце Тиоры в банке.

Мы бежим вчетвером, бежим, бежим. Я бегу от оползня, я бегу от Янтарных Холмов, я бегу от жизни, которая у меня когда-то была. Я не останавливаюсь, пока мои ноги не начинают гореть, а мои легкие не могут сделать еще один глоток воздуха. Я сбрасываю Патрика на землю и оседаю, тяжело дыша, пытаясь отдышаться, но меня рвет желчью и пеплом. Он стонет, но умудряется сесть, обхватив свою окровавленную ногу.

Киран падает на землю рядом с ним.

— Я думаю, мы в безопасности.

Я смотрю вниз по дороге. Трудно разглядеть что-либо из-за смога и пепла, но я думаю, что он прав. Пограничная Стена, должно быть, замедлила оползень достаточно, чтобы сдерживать его от проникновения в такую даль.

— Спасибо тебе, — говорит Патрик.

Я гляжу на него. Все его тело покрыто пеплом, он серый с головы до ног. Я такой же — и небо, и земля и наши лица — серые. Все одинаковое.

— Без проблем, — просто говорю я.

Ульрика протягивает мне стеклянную банку. Она покрыта сажей. Я вытираю черную грязь, и внутри становится видно сердце Тиоры. Горе накрывает меня, думая о жизни в которой мы могли быть вместе. Я никогда не смогу любить ее или она никогда не влюбиться в меня. Я никогда не почувствую, как мое сердце вновь бьется. Икар украл это у меня. Я хочу Тиору назад, но этого не случится.

Я сую банку в руки Ульрики. Она ничего не говорит, когда принимает ее.

— Что нам теперь делать? — спрашивает Патрик.

Я смотрю на дорогу. Нет смысла идти обратно в Янтарные Холмы, там ничего не осталось, некуда возвращаться. Я поворачиваю голову. Дорога в эту сторону ведет в Серый Волк, потом дальше... свобода. Я могу идти, куда хочу. Быть тем, кем захочу. Мои возможности неограниченны. Но есть одна вещь, в которой я уверен: я заставлю Дарклингов страдать за то, что они забрали у меня. Я хватаюсь за круглый кулон на шее, и у меня в голове начинает формироваться план. Будущее простирается передо мной, и я вижу, как я хочу, чтобы это было: