В Мерсер-хауз Уильямсы молча доели сандвичи. Миссис Уильямс свернула салфетку и смотрела в окно, Дороти бесцельно играла вилкой, Джим делал вид, что читает каталог.

Зазвонил телефон. Сонни Зейлер доложил, что присяжные едят гамбургеры. В четыре тридцать Сонни позвонил снова и сообщил, что жюри затребовало словарь – один из присяжных не понимал значения термина «злой умысел [26] ».

В пять тридцать судья Оливер распустил присяжных на уик-энд. Как рассказали приставы – известные любители баек и сплетен, мнения присяжных разделились поровну. Совещание жюри возобновилось в понедельник в десять утра. Около полудня Зейлер заметил, что приставы перестали отвечать на его вопросы. Они отводили глаза и молча проходили мимо. То был плохой знак. «Видимо, решение принимается в пользу обвинения», – сделал вывод Зейлер.

К трем часам голоса присяжных распределились в отношении 11 к 1 в пользу обвинения. Старшина присяжных послала судье записку: «Здесь есть один человек, который отказывается изменить свою позицию, невзирая на все наши доводы и действия». Через несколько минут приставы рассказали, что этот человек некая миссис Сесилия Тайо, разведенная, пятидесяти с лишним лет. Миссис Тайо поведала присяжным, что много лет назад оказалась приблизительно в такой же ситуации, как мистер Уильямс. Ее друг ворвался на кухню и стал душить ее. Теряя сознание, женщина успела схватить нож и воткнуть его в грудь нападавшему. Правда, она только ранила, а не убила расходившегося дружка. Миссис Тайо заявила, что она очень хорошо понимает, что такое самозащита.

– У меня трое детей, все взрослые, – добавила она. – Они сами и сготовят и постирают, так что я могу сидеть здесь сколь угодно долго.

В пять часов судья созвал все стороны в зал. Уильямс приехал из Мерсер-хауз, Сонни Зейлер из офиса. Присяжные заняли места в своем отсеке. Седовласая миссис Тайо сидела, плотно стиснув зубы, угрюмо глядя в пол и не общаясь с другими присяжными.

– Мадам старшина, вы вынесли вердикт?

– Мне очень жаль, ваша честь, – ответила женщина, – но мы не смогли этого сделать.

– Как вы полагаете, дальнейшие совещания смогут привести вас к вынесению вердикта?

– Я начинаю думать, ваша честь, что мы не придем к решению до второго пришествия.

Сонни Зейлер подал судье ходатайство о прекращении судебного разбирательства ввиду неспособности присяжных прийти к единому мнению, однако Оливер сразу же отказал, вынес частное определение в адрес присяжных и буквально приказал им прекратить разброд и шатания и прийти к единодушному выводу. Судебное заседание было отложено до десяти часов следующего утра, и присяжным уже не в первый раз рекомендовали не читать, не слушать радио и ни с кем не обсуждать материалы с оценками процесса и его участников.

Приехав с суда, Джим Уильямс не пошел сразу домой, а пересек Монтрей-сквер и сел на скамейку рядом с Минервой.

– Мои адвокаты опять в дерьме, – с горечью произнес он. – Среди присяжных только один на моей стороне. Это женщина.

– Насколько она сильна? – спросила Минерва.

– Не знаю. Она очень упряма, но, я думаю, сегодня ее подвергнут сильному прессингу. Окружной прокурор знает, кто она, и приложит все усилия, чтобы ее сломить. Его надо остановить.

– Ты знаешь, где она живет?

– Могу узнать. Ты способна ее защитить?

– Такие вещи я умею делать. – Минерва уставилась в пространство.

– На этот раз я прошу тебя использовать самое мощное оружие. Минерва кивнула.

– Когда я применю все свое барахло, с ней ничего не случится, будь уверен.

– Да, уж сделай мне такое одолжение, – попросил Уильямс. – Когда будешь работать, то используй что-нибудь из вещей доктора Баззарда. Какие-нибудь старые носки, рубашки или там расческу.

Во взгляде Минервы, которым она окинула Уильямса, появилось раздражение.

– Я не держу никаких его носков, а если бы и держала, то разве смогла бы найти их в своем хламе.

– Но у тебя же есть какие-нибудь другие его вещи.

– Не знаю, я ничего не сохранила, я и не знала его толком.

– Ну, Минерва, сделай это, ведь мы-то с тобой уже давно друг друга знаем. – Уильямс словно обращался к непослушному ребенку. – Вот ведь пурпурные очки его, верно?

Минерва тяжело вздохнула.

– Дай-ка подумаем. Кажется, недавно я видела пару его старых башмаков. Господи, вот только куда я их дела?

– Это не должны быть ботинки. Что еще у тебя есть? Минерва озадаченно уставилась на верхушки деревьев.

– Знаешь, если у меня будут силы посмотреть, то я что-нибудь найду. Да… что-нибудь… – Она улыбнулась. – Мне кажется, что у меня где-то лежат его зубные протезы.

– Вот, вот, – обрадовался Уильямс, – я думаю, как раз самое время их использовать. – В голосе Уильямса явственно прозвучал металл – Я не хочу, чтобы сегодня кто бы то ни было давил на эту женщину.

– Они могут, попробовать, но пусть их. Если они это сделают, то заболеют, а то и умрут.