Шрифт:
* * *
В тщете пустого самомненья — я чаще вымыслом богат. Всяк романтичный суррогат легко принять за вдохновенье. Воображенье чуть вспугнул — и сразу декорация смена… И поезд метрополитена вновь глушит разговоров гул. И вот уже спешу к двери мне чуть знакомого подъезда, так, словно ждет меня невеста, а нас обоих — алтари. Как-будто ждут и в самом деле венцы, и свечи, и слова. И долг, и право целовать. И тела нежные пастели. Все — лишь затем, чтоб бросить взгляд на дом, невольно улыбнуться, вновь в метрополитен вернуться и битый час трястись назад, благословляя вновь дорогу. И только взкользь мечтать о ней среди бегущих в ночь огней. И думать — повезло, ей-богу… * * *
Восходит Вифлеемская звезда. Еще в покоях Ирода привольно. Еще волхвы не мчатся никуда. Мария стонет: «Господи, как больно»!.. Восходит Вифлеемская звезда. Восходит Вифлеемская звезда. Спокойно дремлют иудей и эллин, Не ведая, что дождались Христа, И новой эры путь уже отмерен — Ведь всходит Вифлеемская звезда… Восходит Вифлеемская звезда, А мир не ждет добра из Назарета. Селенья, племена и города Не чают Воскресения и Света — Но всходит Вифлеемская звезда! Восходит Вифлеемская звезда. Волхвы, по коням! Радуйся, Мария! Мир изменился — раз и навсегда, Отныне Божьи твари все — другие, Коль всходит Вифлеемская звезда. …Сияет Вифлеемская звезда. Спаситель дремлет на руках у Девы. Священного семейства красота Сокрыта от людей во мраке хлева. Спит Вифлеем. Во тьме горит звезда… * * *
Это чушь и неправда просто — говорят славословья ради, что «друг с другом беседуют звезды» и что «ночи солнцу не в радость»… Совершенно нелепо, что тучи «ухмыляются» или «хмурятся», и что ветер «злится» при случае, осуждая беспечность улицы… Безысходность закатам не свойственна. Издеваться луна не может. Просто всех — люди мы беспокойные — что-то радует, что-то тревожит. Да, мы люди, и нам простительно настроеньям искать созвучья — слышать смех в урагане стремительном, наделять летний зной злополучьем. Дождь отчаянье не накапливал — непогоде капризничать незачем. Просто грустно кому-то под каплями и обидно — по-человечески. У костра безутешно расплакавшись — не от дыма, от одиночества, на траву повалившись навзничь, со звездой откровенничать хочется. Беззаботен кто-то, и вот — «улыбается небо приветливо», и «надежда в шуме листвы живет», и «доверчиво ластится ветер»… Нет у мира своих настроений — каждый лик его, каждый миг: радость, грусть, любовь, откровенность — все зависит от нас самих… * * *
Живем не то что зря, но как-то мимо — Нам все до Карфагена и до Рима, Мы обитаем век второй подряд, Свои томленья духа упромыслив, В дискУрсе недовымученных истин И в дИскурсе перевранных цитат… * * *
Вокруг пусто и холодно, вдали — множество звёзд. И выглядит очень молодо встречной кометы хвост. Космос — вполне сносный. Здесь есть всего понемногу — от пыли до россыпи звёздной, вот только, пожалуй, Бога здесь до сих пор не встретили наши патрульные «призраки». Лишь дважды приборы отметили отдельные смутные признаки… В полете на дальнем секторе скучно бывает редко. Здесь новых полей векторы чем-то похожи на ветки какого-то странного тополя с планеты еще не достигнутой, где гуманоиды топают по траекториям выгнутым. Завидуем группе поиска, но не прячем жетоны нагрудные — на внешнем контрольном поясе тоже бывает трудно… Внезапно — пространство свернуто, и звезд не видно вокруг… Просто окно задернуто, а сон оборвался вдруг. Мне говорят, что чушь на ночь читать не стоит. А я все равно хочу — я тоже фантазий достоин. * * *
Дождь идет и солнце светит — вот такая красота! Что кряхтеть «судьба не та»? Веселитесь, Божьи дети! Это видно неспроста: Тот, кто должен — тот ответит. Так оно и есть на свете… «Улыбайтесь, господа!»