И ввот я стою опять у проклятого окна, будто оно заколдовано и пытаюсь убедить себя, что в порядке. Нет, нисколько не в порядке, если внутри все обмирает каждый раз, когда в офисе напротив открывается дверь. Сердце совершает самоубийственный кувырок - а вдруг Он? Какая же на самом деле ты Аня жалкая! Почему не могу просто перейти через улицу и найти повод познакомиться? Получу, к примеру, отказ, оскорблюсь до глубины души и остыну. Или у нас все будет и я смогу наконец разочароваться, потому что Он окажется обычным, таким как все. Просто мужчина из плоти и крови, ничего сверхъестественного. Может грубый, рыгает за столом, или у него пахнет изо рта, или двух слов связать не может, и в постели полное ничтожество. Или почему бы ему не попасться мне на глаза с женщиной, довольному и счастливому, и я выдохну, потому что получу окончательное подтверждение тому, что он принадлежит другой, и моим не будет даже на краткое мгновенье. Хотя, когда смотришь на него просто невозможно себе представить, что Он может кому-то принадлежать. Скорее совершенно наоборот. Он может присвоить и владеть всем и всеми чего только пожелает, оставаясь свободным, царящим где-то недосягаемо высоко.

Боже, ну вот опять я позволяю происходить с собой этому кошмару! Не буду я тут стоять! Не буду ждать! Не буду искать взглядом! К черту!

Взглянув в последний раз, я развернулась и пошла к своим графикам и таблицам. Вот это реально, упорядочено и комфортно! А все остальное натуральный бардак и издевательство над собой. А я терпеть не могу подобного!

6.

– Что, думала остаться безнаказанной, мерзкая ведьма?
– огромный рыжий детина не спеша вытер окровавленный клинок о пеструю рубашку недвижимо лежащего у его ног полноватого человека.

– Нет. Наоборот ждала вас пораньше. Что, в пути заблудились?
– на лице пожилой женщины не дрогнул ни единый мускул, и она так и осталась неподвижно сидеть, словно была не живым человеком, а вырезанной из камня языческой скульптурой.

– Встань и пади ниц перед самим архонтом Пограничья и деспотом Великих Вараанских болот!
– угрожающе зарычал рыжий громила, когда в освещенную свечами комнату вошел мрачный громадный мужчина, одетый ослепительно белую свободную рубаху и обыкновенные черные джинсы. Он окинул все вокруг презрительным взглядом, чуть задержавшись на каких-то знаках, тщательно нанесенных мерцающей краской на полу и буквально преграждающих путь к спокойно сидящей женщине.

– Смешно,- криво ухмыльнулся он,- Ты настолько наивна, колдунья, чтобы верить в то, что кельтская мазня станет нам помехой или это просто декорация для одурачивая доверчивых людишек? А может ты надеялась, что нас словно жалких москитов отпугнет вонь от тех трав, которыми ты окуриваешь свой жалкий сарай?

Голос этого пришельца был глубоким, низким и пугающе-завораживающим, наполненным самой темной властностью, той что даже не подразумевает чьего-либо желания противоречить. Каждый его звук будто вступал в странное резонирующее взаимодействие со всем вокруг, так словно даже предметы прислушивались к нему, готовясь подчиняться.

Женщина не удостоила ни ответом, ни взглядом обоих вторгшихся в ее дом мужчин. Она глядела прямо перед собой, хотя из-за чуть прикрытых век казалось, что скорее уж внутрь себя.

– На колени и отвечай, вредоносная тварь!
– оглушительно рявкнул рыжий и угрожающе шагнул к хозяйке дома, но замер едва только второй пришелец мимолетно недовольно посмотрел на него.

– Прости, деспот!
– пробормотал он почтительно склоняясь.

– С какой стати мне держать ответ и падать на колени перед нечистью, какими бы титулами она себя не одаривала,- наконец отозвалась женщина и в ее голосе было достаточно ледяного пренебрежения, чтобы утопить в нем все округу.

– Да как смеешь, ведьма проклятая!
– рыжий едва не подавился собственным шипением, но еле заметное движение руки того, кого он назвал архонтом снова заставило его замолкнуть.

– Ведьма, наши законы, которым уже тысячи лет однозначно повелевают мне и каждому честному подданному Закатного государства, умерщвлять любую из вас где, когда и в каком бы обличии мы вас не встретили. И я безусловно так и поступлю, ибо каждая из вас оскорбляет мирозданье самим фактом своего отвратительного существования. И ты в моих глазах заслуживаешь смерти, даже более. чем любая другая, так как от твоих подлых чар я пострадал лично.

Мужчина говорил медленно и вроде спокойно, но при этом каждое его слово ощущалось тяжелым камнем, которые он прицельно и без грамма жалости бросал в колдунью. Однако, та держалась по-прежнему невозмутимо.

– Странно слышать об ущербе и страдании от существ с начала времени причиняющих лишь вред и боль любому человеку, кто имеет несчастье, хоть как-то с вами столкнуться или у кого окажется необходимое вам! Вы всегда приходите и берете что вздумается, убиваете без жалости и раздумий, крадете самое дорогое и остаетесь глухи к слезам и мучениям тех, кого ограбили.

– Мы не грабим, а лишь берем то, что должен ваш мир нашему. Это хрупкое равновесие необходимо всем. Хотя, никто из вас людишек не способен охватить это вашими жалкими ограниченными мозгами.

– Подлая ложь! Как все что изливается из ваших ртов, нечестивые порождения сумерек! Вы и только вы нуждаетесь в том, что крадете из нашего мира! Иначе все вы просто выродитесь и передохните!

– Закрой рот, тварь!
– раздражение деспота было как ослепительная вспышка, мгновенная и ужасающая, и при этом выдающая то, что может слова ведьмы и не слишком далеки от истины. Но, как с любой вспышкой, след ее исчез как же быстро как проявился,- Мне совершенно наплевать чем ты оправдываешь свои преступления, как и на то что кто-то из вас оплакивает то, что отобрано, потому что никогда им и не принадлежало. Ты умрешь, это факт. Но я могу даровать тебе легкую смерть или нет. Я знаю, что ты скажешь мне где скрывается голем, в которого ты все эти годы перетягивала душу из нашего мира. Но только от тебя зависит, скажешь ты это сейчас и быстро отправишься в бездну тьмы, где тебе и место или же мы пойдем долгим и хлопотным путем пыток и убийств.