Рассекая волны, "Чайка" шла вдоль гористого берега. Море нестерпимо сверкало в лучах заката. Аглая и Вячеслав стояли на носу яхты, подставив лица упругому тёплому ветру; Пётр на корме держал штурвал, ведя судно к Орлиной бухте.

– Аглая...
– Вячеслав расправлял и гладил её развевающиеся на ветру волосы.
– У нас ещё целая неделя. Подумать только, я выбил у них "Чайку" на целую неделю!

– Семь дней блаженства!
– отвечала она, утопая в синеве его глаз.
– Даже не верится...

Он вдруг поднял её на руки и прижал к себе. Она обвила руками его шею.

– Вячеслав, я люблю тебя, люблю... Это счастье... Нет, это больше, чем счастье...

В её глазах сверкнули слёзы. Она не договорила, потому что Вячеслав приник губами к её рту. Аглая теснее прижалась к любимому. Вячеслав пошатнулся. Она вскрикнула в испуге: ей показалось, что он выронит её за борт. Вячеслав рассмеялся, подбросил её и, закружив на месте, отнёс в каюту. Они упали на койку...

Яхта достигла бухты незадолго до наступления темноты. Вячеслав и Аглая перебрались в шлюпке на берег и поставили палатку на том месте, где она стояла в прошлом году. Пётр остался на яхте. Вячеслав время от времени переговаривался с ним по портативной рации, давая указания, что нужно сделать и что приготовить к завтрашнему дню.

Когда высыпали звёзды, всё вокруг посветлело. Море засеребрилось. Оно заглядывало в палатку через откинутый полог, и на его фоне вдалеке виден был чёрный силуэт покачивающейся на волнах яхты.

– Не покидай меня больше, - шептала Аглая, целуя плечи и грудь Вячеслава.
– Я никогда не была так счастлива, как сейчас...

– Я рад, что ты довольна.

– Я хочу, чтобы ты любил меня всегда.

– Это зависит от тебя.

– И от тебя. Ты будешь меня любить?

– Буду. Для меня ты самая прекрасная женщина на земле. Я теряю голову, когда ты рядом.

– Любимый... Мне почему-то хочется говорить одно и то же, одно и то же. Я люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю...

Он обнял её и прервал её шёпот поцелуем. Их тела снова сплелись...

Утром они плавали с аквалангами. Их силуэты темнели в зеленоватом мареве подводного мира. Чаще они плавали, взявшись за руки, но иногда расходились. Вячеслав всплывал к яхте и переговаривался о чём-то с Петром. Аглая искала крупные раковины на дне или подплывала к заросшему мхом подножию скал. Здесь попадались гроты и подводные пещеры. Аглая боялась туда заплывать, только подсвечивала их фонариком.

Оглядев очередной грот, она обернулась и увидела, что Вячеслав машет ей рукой. Она быстро подплыла к нему. Они вынырнули возле яхты. Вячеслав снял с себя маску.

– Аглая, мне сейчас нужно уехать.
– Лицо у него было озабоченное.

– Как - уехать? Что случилось?

– Только что на связь с "Чайкой" вышла наша контора. Им срочно понадобилась яхта. Это займёт часов десять, не больше. Ты подождёшь нас в палатке.

– Я поеду с тобой!

– Нельзя.

– Почему?
– В сердце Аглаи шевельнулись прежние сомнения.

– Если тебя обнаружат на борту, то меня ожидают неприятности. Попрут с работы, и тогда прощай, "Чайка"!

– Но почему так срочно?
– Аглая не могла скрыть разочарования. Она надеялась провести этот чудесный день с Вячеславом.

– Если честно, мне самому это не нравится, - он привлёк её к себе, поцеловал в щёку и в губы.
– Жди меня примерно в семь вечера. Может, чуть позже. Но, во всяком случае, я вернусь засветло.

Шлюпка, подгоняемая энергичными взмахами вёсел, летела к берегу стрелой. На берегу Вячеслав наскоро поцеловал Аглаю, и, повторив, что вернётся к семи, отправился назад, к яхте.

Загородив ладонью глаза от солнца, Аглая смотрела, как стремительно несётся шлюпка. Вячеслав работал вёслами изо всех сил, словно финишировал в гонке. Не дожидаясь, когда шлюпка пристанет к яхте, Пётр завёл мотор. Видно было, они с Вячеславом очень торопятся. Вячеслав запрыгнул на судно, когда оно уже тронулось.

"Чайка" пошла в море, набирая скорость. Аглая следила за ней, пока она не скрылась за скалистым мысом. Она зашла в палатку и бросилась на одеяло, обхватив руками подушку, на которой ещё сегодня утром лежала голова Вячеслава. Нырять ей расхотелось. На душе было смутно и тревожно. Овладевшее ею нетерпение вскоре сменилось какой-то отупляющей ленью. Хотелось лежать и ни о чём не думать.

Когда часовая стрелка подползла к семи, Аглаю охватило беспокойство. В душе зашевелились недобрые предчувствия.