Нас бы точно всех перебили, если бы, неожиданно, из соседнего дома не ударил дружный залп. Как оказалось, по соседству с нами, затаилась целая семья: отец, мать и трое сыновей. Отставной военный с детства научил своих детей стрелять. Вооруженные охотничьими ружьями и абордажными пистолетами, они оказали нам неожиданную и своевременную помощь. Несколькими меткими залпами они смели дикарей с баррикады, а мы добили тех, кто сумел прорваться на нашу сторону.

В этот раз аборигены понесли тяжелые потери, возле укрепления мы насчитали больше двадцати тел, раненых не было. В этом бою никто никого не щадил. Но и у меня из отряда в 14 человек осталось всего семеро, причем трое из них были серьезно ранены. Больше удерживать баррикаду я не мог.

Семья, которая объявилась так вовремя, вышла из ворот и присоединилась к нам. Они думали, что смогут спокойно переждать, но теперь, после всего увиденного, поняли, что нужно немедленно уходить.

– Все, кто не успел эвакуироваться, остались в комендатуре, - сказал я, - там есть вооруженная охрана. Идите туда.

Глава семьи сокрушенно покачал головой, ему не хотелось бросать дом, но он своими глазами видел, на что способны дикари.

– Мы бы Вам помогли, - говорил он, - но сыновей жалко, мальчишки совсем. Да и патронов у нас очень мало, почти все сейчас расстреляли.

Действительно, юным стрелкам оказалось от 12-ти до 15-лет. Разгоряченные боем и первой победой, они хотели остаться на баррикаде, но глава семьи был непреклонен.

– Мы нашли в канаве двух мертвецов, - спросил я колониста, - похоже их убили и ограбили возле Вашего дома. Вы не видели, кто это сделал?

– Солдаты, - ответил он, - десантники.

Я не стал спрашивать, почему он не помешал расправе. Защитой местного населения должны заниматься военные. Если они превращаются в разбойников, жителям лучше держаться от них подальше. Этот мужчина должен заботиться о своей семье, все остальное его не касается. Не знаю, как бы я поступил на его месте, возможно тоже не стал бы помогать несчастным.

Семья быстро собралась и двинулась в путь. Мальчишки, на прощание, помахали нам. Люди простые и небогатые они до последнего цеплялись за нажитое имущество, поэтому к комендатуре отправились, толкая перед собой, тяжело нагруженные добром, деревянные тачки.

Я отправил в первый взвод вестового, и он вернулся с подкреплением. Они прислали нам в помощь шесть десантников, из офицеров никто не пожелал прийти. В этом не было ничего удивительного, на нашем участке уже два раза пытались прорваться дикари, а у них еще не было ни одной серьезной атаки. Теперь на баррикаде осталось всего десять человек способных держать оружие. Раненых мы перенесли в ближайший опустевший дом, и разместили в гостиной на диване и на полу, настелив матрасы, взятые в спальнях. Один моряк был без сознания, двое других едва держались.

– Господин супер-лейтенант, - попросил сержант с перевязанной головой, - если они прорвутся, прикажите кому-нибудь пристрелить нас.

– Сами справитесь, - сказал я и вложил ему в руку заряженный револьвер, - нам будет не до этого.

Пока санитар занимался ранеными, я прошелся по дому. Жители собирались в спешке, многие вещи лежали, как попало, по полу были разбросаны детские игрушки. На кухне нашелся кофе, и я разжег спиртовку. Надеюсь сбежавшие хозяева не будут на меня в обиде. В конце концов, сражаясь на перекрестке, я защищал их собственность.

Мы сидели с Вагом на ящиках и пили кофе из алюминиевых кружек. Десантники наблюдали за улицей. Все были напряжены до предела. Я видел, что люди напуганы. Ко мне подошел последний, оставшийся в моем взводе лейтенант, вид он имел очень серьезный.

– Извините, господин супер-лейтенант, - сказал он, - мы перекрыли улицы, ведущие от ворот к океану, но, что, если дикари не пойдут напрямик, а нападут с фланга или с тыла?

Я с уважением взглянул на офицера. Эта мысль тоже не давала мне покоя. Интересно, он просто так решил высказать мне свои опасения или у него есть конкретное предложение?

– Такое возможно, но нам все-равно нечем прикрыться с флангов, - ответил я.

– Мы могли бы выставить заслоны из местных жителей.

Думал ли я об этом? Конечно, первое что пришло мне в голову, это вывести на улицы всех, кто может держать оружие. Но имел ли я моральное право на то, чтобы отправлять в бой поселенцев? Мы оказались в критической ситуации, где жизнь военных стоила столько же, сколько и жизнь гражданских. Но моряки давали присягу защищать жителей островов до последней капли крови. Конечно все это красивые слова, но они накладывают определенные обязательства.

– Наша задача защищать горожан, а не прикрывать ими наши спины, - сказал я.

Лейтенант задумчиво кивнул.

– Раньше дикари всегда атаковали в лоб, - попытался я его успокоить, - будем надеяться, что, за последнее время, их тактика не изменилась.

О том, что теперь, вместе с дикарями, против нас воюют бывшие офицеры адмиралтейства, я говорить не стал. Пусть мои страхи останутся только моими. Десантники с надеждой поглядывали в мою сторону. Каждый из них ждал только одного, приказа все бросить и отойти к комендатуре. Нужно было, как-то поднять боевой дух. Вот только, как?