Священник покачал головой с серьезным и важным видом.

— Я искренне сожалею, инспектор. Мне очень жаль.

— Господин кюре, — сказал Миллер сурово, — единственное, что мне известно, это то, что вытекает из вашего поведения. Вы можете опознать убийцу. Вы его защищаете. Вон там стоит инспектор Фитцджеральд, он тоже католик. И он представил мне наиболее вероятное объяснение. Он сказал, что все, что вы знаете, стало вам известно во время исповеди. В этом есть хоть капля истины?

— Поверьте мне, господин инспектор, если бы я мог, я охотно помог бы вам.

— Но вы ведь отказываетесь?

— Увы, да.

Миллер взглянул на часы.

— Так, ладно, господин кюре. У меня назначена встреча через двадцать минут, и я хотел бы, чтобы вы поехали со мной. Никаких угроз, никакого принуждения, это просто просьба.

— Понимаю... Могу я поинтересоваться, куда мы поедем?

— На вскрытие тела Яноша Краско, в морг.

— Ясно... Скажите, инспектор, вы что, бросаете мне вызов?

— Но ведь это же касается вас, господин кюре.

Отец Да Коста поднялся и внезапно почувствовал усталость. Его воля к сопротивлению заметно ослабла. Ему уже порядочно надоело это грязное дело. Странно, но в этот момент органная музыка, глухо доносившаяся из церкви, была единственным, что он отчетливо ощущал.

— У меня еще вечерняя служба, да обед в приюте, инспектор, так что я не смогу долго отсутствовать.

— Это займет час, не больше, господин кюре. Обратно вас довезут на машине, но сейчас нам пора ехать.

Отец Да Коста открыл дверь ризницы и вошел в церковь впереди других. Он остановился возле алтаря.

— Анна? — позвал он.

Фэллон прекратил игру, а девушка повернулась к священнику.

— Мне надо ехать, дорогая, с инспектором Миллером.

— А как же служба?

— Я ненадолго. Что касается органа, то может быть мистер Фэллон окажет нам любезность и придет после службы? И тогда бы мы поговорили.

— Я к вашим услугам, отец мой, — весело ответил Фэллон.

Священник и полицейские прошли вдоль ряда скамей, миновали часовенку святого Мартина, где нашли укрытие Джек Миган и его брат, и выбрались на улицу.

Дверь хлопнула на ветру. Воцарилась тишина. Фэллон пробормотал:

— Честное слово, у меня такое впечатление, что вы спасли мне жизнь. Думаю, что он что-то заподозрил, этот славный инспектор Миллер.

— Но теперь опасность миновала. Особенно после такой блестящей игры. Вы были неподражаемы.

Он тихонько рассмеялся.

— Может быть, раньше так оно и было, признаюсь без сложной скромности, но это все в прошлом. И главное, что мои руки уже не те, что прежде.

— Блестяще, — повторила она. — Другого слова и не подберешь.

Она была искренне взволнована и на мгновение забыла о темной стороне личности Фэллона. Продолжая улыбаться, она на ощупь нашла его руки.

— И что вы говорите о ваших руках, ведь это же глупость!

Она сжала его пальцы, и внезапно улыбка исчезла с ее лица.

— Ваши пальцы... — прошептала она. — Что с вами произошло?

Он поспешно отдернул руки и посмотрел на кончики своих обезображенных, бесформенных пальцев.

— А, это. Одним моим добрым друзьям пришло в голову лишить меня ногтей. У нас вышел спор об одном дельце.

Он поднялся и надел свой плащ. Она осталась сидеть, испуганная, затем протянула руку и стала шарить ей в воздухе, стараясь нащупать его плечо. Он помог ей подняться и накинул на плечи пальто.

— Я не понимаю, — сказала она.

— И дай Бог, чтобы вы никогда не поняли. Пойдемте, я провожу вас.

Они вышли через ризницу. Дверь за ними закрылась. Последовал момент тишины, а затем Билли Миган встал.

— Господь свидетель! Ну, а теперь-то мы можем смыться отсюда, а?

— Ты можешь. Но не я, — возразил Миган. — Давай-ка, догони Фэллона и пристань к нему как банный лист.

— Но я думал, что это работа Уорли?

— А теперь — это твоя работа. Скажи Уорли, чтобы ждал снаружи.

— А ты? — спросил Билли угрюмо.

— А я ненадолго останусь здесь, подожду возвращения кюре. Пришло время нам с ним покалякать. Мне нравится здесь. Здесь так мирно, полумрак, свечи мерцают. Это позволяет сосредоточиться.

Билли замешкался, словно соображал, что бы еще возразить. Миган рассердился.

— Давай же, Господи, Боже мой! Пошевеливайся! Я поговорю с тобой позже.

Он поудобнее уселся на скамье, скрестив руки на груди и прикрыв глаза, в то время как Билли выходил через главную дверь, чтобы выполнить его приказ.