ВБ: В то время все репродукторы громогласно вещали: «Враг будет скоро разгромлен! Победа будет за нами!» К тому же, представьте, они использовали свой обычный прием: «Гитлер развязал эту агрессию, но немецкий рабочий класс в солидарности с народами Советского Союза свергнет этого Гитлера и его же солдаты повернут свои штыки против него самого». Пока они все это бухтели, нас уже почти наполовину оккупировали. Вскоре немцы захватили Гомель и начали наступление на Чернигов. Все мы, молодые ребята, были призваны в военкомат.

ЗГ: Ведь вам было только семнадцать лет…

ВБ: Да. И тем не менее… Нас разбили на группы, которые возглавили офицеры, и отправили на восток. Эта переброска войск продолжалась с августа и до середины декабря. Было несколько остановок. Недалеко от Харькова нас задержали. Здесь нам выдали обмундирование, но не вооружили. Нашу группу как резервную отправили на восток. Представьте, мы так и топали пешком — сначала до Воронежа, а потом и дальше. На одной железнодорожной станции, Грязи, нас снова пересортировали. Тот, кто родился в 1923-м, стал официально призывником, а те, кто был рожден в 1924-м, еще не должны были служить. Поэтому группа новобранцев 1923 года рождения прямиком направлялась в армию, а мы остались временно не у дел… Нашей группе и выдали по две буханки хлеба каждому и распустили.

ЗГ: И куда вы должны были деться?

ВБ: Да никуда… Куда глаза глядят… указаний не было. Они не могли нас призвать в армию тогда. Однако вскоре вышел новый приказ, нас снова организовали в группы, и на этот раз мы маршировали уже на запад. В середине декабря мы прибыли в район Саратова. Как только мы прибыли туда, нам дали новый статус — «эвакуированные». Молодых отделили от более пожилых и отправили, включая и меня с Лешкой Орловым (моим другом), в колхоз «Коминтерн». Там мы проработали всю зиму, до начала 1942 года. Однако вскоре нас опять призвали. Нас с Лешкой разделили: его послали в Брянск, а меня отправили в резерв под Саратовом. Чуть позже я стал студентом Саратовского военного училища, где проучился почти полный год.

ЗГ: Трудно было?

ВБ: Да уж… Занятия по десять часов кряду, а после еще нужно было выполнять много самых разных заданий и воинских обязанностей. В основном мы рыли траншеи и работали на авиационном заводе, который немцы бомбили каждую ночь. Если бомба попадала в цех и начинался пожар, мы должны были выполнять несколько задач одновременно. Самое трудное — вытаскивать из огня самолеты из поврежденных цехов. Много моих друзей погибло там. Но самые большие потери были на нефтеперерабатывающем заводе, куда нас тоже часто отправляли. Его тоже бомбили каждую ночь, и там уж горело, как в аду. Вы знаете, как горит нефть? Кажется, что дым заполняет все и вся. Ничего не видно на расстоянии двух шагов. Нефть всегда проливалась и возгоралась, и мои однокурсники сгорали в этом огне. Ночью мы дежурили, а перед занятиями хоронили погибших.

ЗГ: Вы учились по десять часов в день, потом работали. Потом хоронили друзей… Когда же вы спали?

ВБ: Да мы почти и не спали. Но это не заботило никого из наших начальников.

ЗГ: Вы получили приличное обмундирование?

ВБ: В ту зиму у нас были американские летние ботинки на очень тонкой подошве. Я до сих пор никак не могу понять, как мы выжили тогда, всю зиму проходив в этих штиблетах. Конечно, мы еще обматывали ноги разными тряпками для теплоты.

ЗГ: Еды, по крайней мере, хватало?

ВБ: Нет, конечно. Голодными были все время. Мы были молоды, работали все время на открытом воздухе, не было времени на сон, и ко всему были всегда голодными.

ЗГ: Тут возмечтаешь и об аде — там хотя бы тепло! Болели часто?

ВБ: Нам было холодно и голодно, но, удивительно, болели мы редко. Я вообще ни разу не слег. Болезнь была бы просто наградой в тех условиях.

ЗГ: И как долго это длилось?

ВБ: Этот кошмар продолжался около четырнадцати месяцев.

Быков не описал этого периода своей жизни в произведениях о войне. Советская власть никогда не придавала значения цене человеческой жизни, но даже на фоне этого знания услышанное от Быкова выглядит запредельным. Так ковалась будущая победа. Сегодня, когда человеческая жизнь пусть хотя бы официально, но ценится немного больше, знать правду тем более необходимо. Не просто для того, чтобы знать, как это было, но для того, чтобы подобного больше не было.

Тогда же я спросила писателя, что произошло с ним и его однокурсниками после выпуска из училища.

ВБ: <…> При выпуске нам каждому присвоили звание младшего лейтенанта и отправили на фронт, кого куда… Я был направлен в стрелковый батальон в Приднепровье, в районе Кременчуга, и воевал в нем до Рождества 1944-го. Потом около Кировограда получил ранение, был отправлен в госпиталь, после чего вернулся воевать сначала в Украину, потом мы воевали в Молдавии, затем в Румынии…