Шрифт:
Потом какой–то здоровенный, словно гигант дядька смотрит в глаза, а потом он же уже меня гладит, чувствую я, как его рука движется горячая, потная, а потом он ко мне туда…
— Ой, мамочки! Ой, мама, как хорошо, еще…. — Прошу какого–то здоровенного дядьку и снова так у меня и опять я, но уже говорю, умоляя…
— Как же мне хорошо, я хочу! Слышишь, мой витязь… Хочу …, хочу кончить… И уже вырубаясь, чувствую, как волна набегает на меня и такая, что я, извиваясь, кричу…
А вот что не могу понять… Все, следом я отрубаюсь окончательно….
Яма
Ледяной холод пронизывает до самых костей. С трудом открываю глаза и ощущаю в темноте, что у меня затекли и руки, и ноги, и все тело. С болью, преодолевая онемевшие руки, вытянула и наткнулась на кого–то еще. Все это в полной темноте и диком, леденящем холоде какого–то подвала, как я догадалась. При этом так дико тесно, две ледяные стены на расстоянии метра, а на мне ничего, голая я вся почему–то и босая. Потом чувствую чье–то дыхание в темноте.
— Эй, ты кто? — С трудом и сама не узнаю даже свой голос.
Тронула и поняла, что это чья–то нога. Потом по ней. И неожиданно, словно всплеск мысли. надежд.
— Жека? Женечка? Это ты? — А в ответ гробовая тишина….Только то, что я все еще чувствую, что эта плоть жива, которую я различаю своими начинающими сильно дрожать пальцами, еще немножечко в ней теплится, почти пригасая, жизнь. И в ней все еще теплится человеческое тепло.
Привалилась, обхватила и, уже прижимая ее к себе, почувствовала, осознала на ощупь, почувствовала в ней родное тело сестры.
— Женечка, не умирай родная…. Прошу тебя… Ведь я без тебя… сдохну….
— Не сдохнешь. По крайней мере, еще проживешь пару дней. — Слышу женский, но сиплый голосок.
— А ты кто?
— А ты?
— А не все ли равно, все равно ведь….
— Не говори так. Не все, понятно, по крайней мере не я. — Говорит она мне из темноты.
— Тебе холодно, ты раздета, я знаю, иди ближе, прижмись, давай вместе согреемся.
— А как же Женька? Как же сестра..
— Оставь ее, она еще день не прийдет в себя, раз ее так накачали. Лучше ко мне поближе…
— А что это у тебя?
— Мешок.
— Какой мешок, это одежда?
— Да! Мешок этот есть моя одежда и если с вами забросили и мешки, то значит, они рассчитывают, что вы, по крайней мере, пару дней еще будете живы.
— А ты откуда знаешь?
— Да вы тут не первые со мной, до вас уже были.
— И где же они, что с ними случилось?
— Одни умерли сразу, другие потом, а некоторых….
— Что некоторых?
— Ты жить хочешь, тогда ищи мешки, они их сначала, а потом уже вас, вслед на них сбросили, ищи и тяни ко мне, я помогу тебе из них одежду приготовить.
— Как это?
— Нашла мешок?
— Нет, тут воняет г….
— А ты думала чем? Нас же даже не выпускают.
— Я хочу очень сильно пить.
— Да, с этой водой, как и с едой, тут такая проблема…
— А что, здесь все время так и держат в г… и в яме.
— В яме? В яме это еще хорошо, а вот других не держат нигде и сразу же в другую яму.
— Что ты такое говоришь, зачем пугаешь?
— А чтобы ты знала.
— Что знала?
— Да ладно тебе, нашла мешки, тяни ко мне, ну же…
Действительно я нащупала сначала один, следом потянула еще и еще мешок и пока я все еще придерживаю Женькино едва теплое тело, все пытаюсь их вытащить, выдернуть из–под нее и себя.
— Ну, где ты застряла? Тебе помочь?
— Да, помоги, а то я не могу и ее держать и эти мешки тащить из–под нас…
— Я сказала тебе, оставь ее, сначала самой надо спастись, а потом уже будем вместе с тобой ее откачивать.
— Как это?
— Слушай, не спрашивай уже, давай отпускай ее и ко мне.
Все так и сделала, осторожно положила Женьку, а сама через нее на карачках и с мешком в руках, и тут же натыкаюсь на чуть теплое тело костлявой девчонки.
— Теперь что?
— Теперь надо прогрызть дырки. Возьми мешок, найди дно и начинай перегрызать нитки посередине, это для головы, а потом с боков, по дырке, это для рук.
— Холодно снизу. Сейчас бы трусы с начесом, лучше рейтузы или шубу…
— Слушай, давай работай, а то замерзнешь окончательно, и руки тебя перестанут слушаться да и зубы так станут стучать, что ты уже не сможешь перегрызть мешок. Не разговаривай, давай работай, борись за свою жизнь, я тебе не помощница. Все сама делай, понятно?