«Людоед мертв, — догадался Стефан. — Теперь моя очередь извращать невидимое и создавать собственного убийцу. Сейчас, когда света нет, Фредди опять превратится в чудовище из тринадцатой палаты. Он уже не будет таким сговорчивым. Он меня прикончит».

Стефан бросился к письменному столу, выдвинул нижний ящик и среди всякого хлама обнаружил пневматический инъектор. Такими штуками усыпляют в зоопарке слона или пятнистого леопарда, чтобы удалить им, к примеру, больные зубы. В психиатрической клинике инъекторами пользовались в исключительных случаях, когда приближаться к больному было опасно.

Фредди не стал дожидаться окончательной трансформации в волосатое чудовище. Он бросился к Стефану, пытаясь выбить из инъектор из ладони врача. Или отсечь лезвием полруки… Стефан выстрелил. Капсула с небольшой иглой вонзилась Фредди в шею возле левого уха. «Четыре миллиграмма нейрокопа, — подумал Стефан. — Это «взрослая» доза. Как бы для Фионы она не оказалась чрезмерной…».

Фредди навалился на Стефана.

«Все, опоздал, — запаниковал Стефан. — Сейчас он меня и вскроет!».

Нейрокоп действовал молниеносно. Фредди вдруг ослабел настолько, что Стефан смог оттолкнуть его зловонную тушу.

— Ты совершил ошибку, — сказал Фредди. — Я не собирался тебя убивать. Я только хотел помочь тебе увидеть невидимое…

Голубые светлячки начали меркнуть и падать замертво на пол, трещины в стенах исчезли, а черные соцветия в углах комнаты опять превратились в ночники. Искажения стремительно уменьшались. Изменялся и Фредди. Он не просто очеловечивался. Он скрючился и стал уменьшаться в размерах, словно был надувной пластиковой куклой и теперь терял воздух сквозь отверстие в оболочке.

— Ты упек Фиону обратно в тринадцатую палату, — хрипел Фредди. — Но мы еще встретимся, Стефан. После всего, что случилось, ты уже не сможешь вернуться в прошлое. До встречи в невидимом…

Стефан склонился к боксеру и попытался определить пульсацию сонных артерий. Он убедился, что в этой жизни людоед уже не полакомится печенью — ни человеческой, ни свиной. «Может, это и к лучшему!», — решил Стефан и включил свет. Реальность восстановилась полностью. Назойливые светящиеся насекомые исчезли. На полу ординаторской лежал человек со сломанной шеей. Часть носа и верхняя губа у него отсутствовали. В дальнем углу комнаты, тоже на полу, скрючилась Фиона. Ее кожа было мертвенно-бледной, а в уголках рта запеклась кровь. Стефан уложил Фиону поудобнее, нащупал под левом ухом девочки капсулу с нейрокопом и извлек ее. Зрачки Фионы реагировали на свет, пульс был слабым, но ритмичным, а на щеках постепенно появлялся румянец.

Капсул с нейрокопом больше не было. Стефан бросил инъектор, открыл платяной шкаф, вынул из кармана полупальто газовый пистолет и вышел из ординаторской. Странное «землетрясение» прекратилось. Маньяки и убийцы исследовали холл. Они двигались неуклюже, как механические куклы, но некоторые были весьма подвижны и агрессивны. К Стефану бросились серийный убийца и поджигатель отелей.

Стефан уже не помнил, сколько выстрелов он произвел. Поджигатель отелей взвыл, словно пули были настоящими и угодили ему прямо в живот, а застигнутый врасплох убийца разинул рот и сделал глубокий вдох. Раздражающий газ прошел в легкие. Убийца упал на колени, прикрыл лицо ладонями и разразился приступом жесточайшего кашля. Стефан получил удар в затылок, споткнулся и упал в газовое облако. «Только не терять сознание, — простонал Стефан. — Ведь убьют же… И не вдыхать эту гадость!». Он откатился к стене и выстрелил наугад вверх.

С полуметра убить можно даже пугачом. Струя раскаленных газов оттолкнула человека, который пытался навалиться на Стефана сверху, обожгла ему плечо и шею и оторвала ухо. Хлопчатобумажная майка на больном вспыхнула, а лицо исказилось гримасой боли. Стефан не помог ему сбить пламя. Газ раздражал глаза и проник в ноздри. Стефан чихнул, смахнул со щек слезы, и прижался к полу. Концентрация газа здесь была наименьшей. Стефан прополз в комнату санитаров, на ощупь нашел пульт и выжал сигнал общей тревоги.

Вой сирены органично дополнил какофонию, царящую в отделении. Опаснейшие маньяки и убийцы устроили состязание по громкости и частоте кашля. Особо одаренные лаяли, как цепной пес на случайных прохожих, визжали, плевались, пытались защитить глаза. Не мог не дышать и Стефан. Уже первый судорожный вдох «вскружил» ему голову. Стефан присоединился к первенству по чахоточному кашлю. Его легкие воспламенились, в горле возник очень плотный и болезненный ком, словно Стефан подавился персиковой косточкой, а лицо и шея стали отекать.

«Отек Квинке, — подумал Стефан. — Теперь мне уж точно конец!..».

Он попытался разбить окно, но только искалечил костяшки пальцев. Боли он уже не чувствовал. Он смотрел на Луну. Час Быка, полнолуние, Фредди Крюгер… Стефан превратился в сомнамбулу, безвольную механическую куклу.

А потом он впал в забытье.

Стефан опомнился только к утру. Его успели доставить в реанимацию и сделать все необходимое. Он выжил. Успели спасти и санитара, которому кто-то из больных рассек ночью обе щеки от уха до уха. Санитар потерял много крови, но смог продержаться до утра. Фиону пришлось выводить из шока. Чрезмерная доза нейрокопа надолго повергла ее в состояние прострации. Безумца, которому выстрелом оторвало ухо, перевели в другую клинику. Остальные пациенты отделались нешуточным испугом, красными, как у кроликов глазами и чахоточным кашлем. Медсестра уцелела. Кто-то привязал ее простынями к кровати, потом затолкал в рот кляп из громадного куска ваты. Невосполнимые потери отделения составляли бывший боксер, лишенный гениталий сексуальный маньяк и санитар с ножевыми ранениями в живот.