Шрифт:
— Я рада, что все так обошлось.
— Вы напишете мне и сообщите, как устроились? Напишите, как только вам что-нибудь понадобится. Я буду очень рада…
— Благодарю вас, если мне что-нибудь понадобится…
— Мой адрес: Лонг-Айленд, Старый Честертон, вилла «Морская Чайка». Записать вам его?
— Нет, не беспокойтесь, пожалуйста. Я хорошо запоминаю адреса. Вы в самом деле очень добры, принимая во мне участие. Я понимаю, как вам тяжело было говорить со мною об этом.
Вин было тяжело, невыносимо тяжело благодарить таким образом мисс Рольс за бескорыстный интерес к ее моральному благополучию. Она старалась быть благодарной, заставляла себя признать, что сестра ее недавнего приятеля поступила честно, благородно и искренно, встав на защиту чужой девушки от столь близкого ей человека. Но, несмотря на то, что разум — добрый советчик, внутри ее что-то кипело. Ей очень не нравилась любезная мисс Рольс, и ей хотелось пустить по ее адресу какое-нибудь саркастическое замечание. Она хотела бы быть богатой и важной и иметь возможность распоряжаться мисс Рольс, бедной и униженной. Она чувствовала потребность побежать к Питеру и рассказать ему обо всем и снова поверить в него, так как тяжело терять друга. Ей хотелось проснуться в своей комнате и убедиться, что этот ужасный разговор был только сном.
Но она не могла ничего этого сделать. Она не спала, все было действительностью. Мисс Рольс рассуждала правильно, и господин «джилидовский бальзам» перестал существовать. Он был только Питером Рольсом, эгоистичным юношей, относящимся к девушкам, как к игрушкам. Его сестра должна знать его действительную сущность.
Дрожь в голосе мисс Чайльд задела немножко совесть мисс Рольс. По ее телу словно пробежал электрический ток. Но, слава богу, худшее осталось позади, теперь она была в безопасности и могла проявить великодушие. Она убеждала себя в том, что действовала исключительно в интересах самообороны, а не из коварства, и к тому же не сказала ни одного лживого слова о Питере. Она ведь только сказала, что одни люди более надежны, чем другие, а всем известно, что это — истина. Что Питер немного сумасброден по отношению к женщинам и что девушке будет лучше принять помощь от нее, Эны, чем от молодого человека. Это был только хороший совет и Питер не должен был бы сердиться, если бы даже когда-нибудь узнал об этом, от чего боже избави. Когда Эна убедила себя в том, как разумно и тактично поступила, она почувствовала потребность на прощанье проявить некоторую теплоту.
— Я хотела бы быть вашим другом, — сказала она мягко. — Может быть, у вас недостаточно денег. Позвольте мне, как девушке, предложить вам небольшой подарок, или, если хотите, заем в сто долларов. Я захватила их…
— О, благодарю вас бесконечно, но это невозможно, — воскликнула Вин. — Я не нуждаюсь в них; у меня есть немного денег.
— Очень приятно, хотя мне это доставило бы такое удовольствие… Но одну вещь вы должны знать, — настаивала она. — Я хочу, чтобы вы взяли себе платье, кажется, оно называется «Молодой Месяц», которое вы примеряли, и которое мой брат купил для меня. О, не отказывайтесь. Оно слишком длинно для меня, а я никогда не перешиваю платьев: от этого теряется их стиль. Поэтому вы меня ничего не лишите. Если вы не захотите взять его, я увижу в этом доказательство того, что вы чувствуете себя оскорбленной моим вмешательством.
Винифред с минуту подумала, а затем, вздохнув, сказала:
— Итак, мне приходится взять платье. Это более чем любезно с вашей стороны. Мне не придется бывать в таком обществе, где бы я могла носить его, но…
— Сохраните его на память об этом вечере, на память обо мне, — быстро поправилась мисс Рольс.
— Хорошо, — просто сказала Вин. Но напрасно было опасение, что она когда-нибудь забудет мисс Рольс.
Глава V.
Сцена для кинематографа.
Когда Питер решил, что приличие позволяет ему вернуться на нижнюю палубу, не нарушая очаровательных женских секретов, она была пуста. Луна пробивалась сквозь черные тучи и озаряла серебряным блеском поверхность моря, но девушка в длинном платье уже ушла. Сообразив, что он слишком долго отсутствовал, и потеряв надежду еще раз увидеть свою приятельницу в этот вечер, он утешился тем, что постучал в дверь Эны.
— Ну что? — спросил он. — Что ты думаешь о ней?
— О мисс Чайльд? Она, по-видимому, очень симпатичная девушка и ты совершенно прав: она — лэди. Я не уверена, что она так молода, как ты думаешь, и я бы не назвала ее красивой, но она привлекательна, несмотря на свой ужасный рост. Мы очень хорошо поговорили, и я предложила ей сделать для нее все, что смогу. Я дала ей наш адрес, и она напишет.
— Пригласила ли ты ее к нам? — доверчиво спросил Питер.
— Я намекнула ей на это. Она довольно независима, но очень симпатична, и выразила свою благодарность, в особенности после того, как я настояла, чтобы она взяла себе это платье «Месяца», которое я отослала уже в ее каюту. Знаешь, у нее имеются в Нью-Йорке друзья и она, по-видимому, знает, чего хочет, так что я не могла навязываться ей. Но мне кажется, что я поступила правильно.
— Я уверен в этом, дорогая, — сказал Питер.
На следующее утро зеркальная комната была опустошена. Шкафы, еще недавно полные, были теперь пусты; большая ширма была свернута и прислонена к стене. Дверь была открыта.
Так как видения исчезли со всем, им принадлежащим, то Питер подумал, что они, вероятно, находятся где-нибудь на палубе. И он оказался прав в отношении четырех моделей. Пятой нигде не было видно, и мисс Девере объяснила ее отсутствие тем, что она «ленива» и может спать, сколько угодно.
До последней минуты Питер возлагал надежды на нижнюю палубу, но эта надежда не оправдалась; разочарованный, даже подавленный, он сошел с парохода вместе с Эной и ее друзьями, не повидавшись с мисс Чайльд.
В густой толпе, собравшейся встретить «Монарха», Питер сейчас же узнал своего отца, пришедшего встретить возвращавшихся домой детей и их именитых гостей. Питер Рольс-старший был маленький, сухощавый, худой человек, имевший отдаленное сходство со своим молодым, свежее выглядевшим сыном. Сердечно пожав костлявую руку отца и, произнеся «Алло, батя! Как поживаешь? Как поживает мать? Как дела?», — Питер побежал разыскивать среди вышедших на берег пассажиров мисс Чайльд. Он скоро нашел ее и приветливо воскликнул: