Лиалин оглянулся - вдоль стены по лестнице поднимался шир. Хранитель ринулся вперёд. Вокруг всё хлюпало, стонало. Дрожал, казалось, не воздух, а сама твердь. Не успеваю!

– Хо-о-орс!
– с пальцев сорвался огненный шар и ударил чудовище в грудь. Шир покачнулся. Это дало Хорсу время. Развернувшись, он с силой ударил монстра тупым концом копья. Тварь взмахнула лапами и с рёвом сорвалась со стены. Лиалин облегчённо выдохнул и, высоко подняв меч, устремился к берегине, чтобы прикрыть её со спины. Над ухом прогудела стрела, намертво приколов чудовище к дереву. Хранитель взглянул на лучника, но тот уже отвернулся. "Они отступают! Отходят от стен!" - закричал сверху какой-то мальчишка, опрокидывая очередную бочку со смолой на треклятые сайрийские головы, и радостно засвистел. Атака захлебнулась собственной кровью.

Эта новость придала новых сил. Теперь роси не дрались, теперь они добивали, и отрезанные от остальных варкулоты с каждой минутой всё больше чувствовали это. Лиалин уже не рубил, он и сам едва не захлебнулся чужой кровью. Хранитель дрался руками, ногами, рукоятью меча. Маленькие пронырливые твари, ловко петляя между дерущимися, вытаскивали раненых и обездвиженных к дальним колоннам, безошибочно разделяя их на "своих" и "чужих".

Над ухом задышал шир, обдав Лиалина зловонным дыханием. Хранитель напрягся. Короткий свист привлёк внимание обоих. Лин вскинул голову и стремительно упал на землю. Увесистая железная гирька тюкнула тварь по голове, пробив череп, но шир не упал, продолжая двигаться на Хранителя. Подоспевший Лед взмахнул топором... Лиалин едва успел отскочить от подрубленной туши. Овсень, бившийся до этого у северной стены, теперь помогал у ворот. Распустив в-обе-руч два кистеня, он кружил ими, ударяя и подбирая поочерёдно. Лиалин оглянулся, готовый к нападению, и только теперь понял, что врагов больше не было.

По чёрному ночному небу прокатилось громовое эхо и на пылающую башню обрушился невиданный ливень. Хранитель устало воткнул меч в землю и, запрокинув голову, заплакал - толи от счастья, толи от усталости, толи от боли. По лицу, сливаясь со слезами, текла холодная небесная вода, смывая грязь и кровь...

По вытоптанной земле залитой кровью площади перед Башней шныряли туда-сюда шишиморы - безобразные тощие карлики, да дзивожены - высокие, худощавые, с бледными лицами и длинными растрёпанными волосами, вечно дикие. Они теперь трудились наравне со всеми, помогая отдохнувшим воинам и женщинам, стаскивать к стенам обломки крепостных камней и ощепки оружия, поломанного в бою. От ночного дождя земля превратилась в грязь и теперь часто чавкала под тяжелыми сапогами и босыми ногами. Воздух пропах озоном и омытой ливней зеленью. Вновь та же вечная благодать опустилась на землю. Но воины с суровыми лицами не замечали более её. С застывшим выражением безразличия в глазах, они скидывали на самодельные носилки тела павших врагов и, вывозя их за пределы крепости, сбрасывали в пропасть, не произнося ни слова Прощальной Молитвы.

Лаумы и берегини, прятавшиеся до этого в лабиринтах Башни, теперь с заботливостью матерей ухаживали за ранеными, облегчая их страдания. Мимо проскочил низенький старичок со всклокоченной бородой и спутанными волосами, таща на себе ворох чистый тряпок для бинтов. Лиалин уткнулся в плечо Леда и забылся беспокойным сном.

На востоке занималась последняя белая заря, вот-вот наступит следующий день. Рядом стонали и бредили раненые. Хранитель, не открывая глаз, нащупал харалуг и только после этого потянулся... Тонкие пальцы прикоснулись к его плечу, заставив вздрогнуть.

– Будешь утренять?

Лин откинул с лица ледов плащ и уставился на склонившегося над ним лучника.

– Немиза?
– опешил он.

Лучник заулыбался и покачал головой:

– Слышал я, что ты всех здесь знаешь. Желал убедиться лично.

Лиалин потер усталые глаза и осторожно размял затёкшие плечи.

– Да уж, - вздохнул он и указал на висящее на перекидном ремне налучье с луком и тулом, вновь полным стрел.
– А я и не знал, что ты так лихо им управляешься.

Немиза изумленно изогнул тонкую бровь и уселся рядом, принявшись сосредоточено снимать предохранительный щиток с левого запястья. Лину и смотреть не надо было на него, чтобы понять, какие вопросы мучают юного Повелителя. Убрав щиток в специальную матерчатую сумочку, Немиза взглянул на Хранителя, и Лин увидел затаённую в глубинах его души тревогу и нестерпимую жажду знания.

– Если это тебя интересует - ты переживешь не только эти битвы, но и всю войну, - от Лина не ускользнул радостный проблеск в его глазах, цвета неба перед штормом, и засветившийся в них интерес, и вновь ответил прежде вопроса: - Я из будущего... или откуда...
– засомневался он, вспомнив объяснения Прове.

– А чем я буду пользоваться в будущем?

– Ничем, - пожал плечами Лин.
– Я вообще не знал, что ты умеешь так драться. У нас - там, в моем времени - мир.

– Серьезно?
– оживился Повелитель.
– Вообще нет войн?!
– по его голосу Лиалин понял, что Немиза неверно истолковал его слова, но, заметив, как окрепла в нем надежда, решил не объяснять, что их мир - это большей частью затаённая перед мощью росей злоба, и даже дружественные народы в глубине души росей недолюбливают...
– И чем я буду заниматься потом, в будущем?
– перебил его измышления Повелитель.

– Может сам определишься?
– по-доброму ответил вопросом на вопрос Лин.
– Главное, это будет мирное и очень благородное занятие.

– Хорошо бы, - Немиза мечтательно прикрыл глаза, и воображение тут же нарисовало прекрасные пейзажи мирного времени. У него будет обязательно с десяток детей, красавица-жена и огромный замок. Вот он возвращается из похода... Парень же сказал - мирное!.. Вот он возвращается с полей, на крыльцо высыпали ребятишки и она... Эх! Когда закончится эта проклятущая война ...