— Мы должны возделать небольшие участки земли и выращивать там все растения, семена которых найдём, — распорядился Энос.

После утомительной работы к нему подошла Алко и радостно известила:

— Пойдём, я кое-что нашла!

Энос последовал за нею. Под стеной одного дома, которая была опрокинута волнами и очень мало засыпана пеплом, она обнаружила участок плодородной земли. На ней уже были самым примитивным орудием проведены борозды, и если засеять их и поливать водой, земля обещала дать урожай.

Он обрадовался уже подготовленной земле и возблагодарил богов за то, что они снова помогали Криту.

— Что толку от всех этих молитв, если у нас нет воды, — сказал какой-то человек, который, обессилев, присел на корточки и, наверное, видел, как Алко убирала пепел и разбивала глиняную стену, чтобы по кускам оттащить её в сторону. — Боги против нас, — пробормотал он вполголоса.

— Они в самом деле против? — спросил Энос.

— Ты же сам видишь, — последовал лаконичный ответ. — На улице опять лежат двое покойников. Они упали от голода и умерли.

— Я принёс в жертву сына, — сказал Энос.

— И чего ты этим добился?

— Не знаю, — прошептал Энос. Он взглянул на Алко, рыхлившую землю, и порадовался её энергии.

— Алко! — тихо позвал он.

Она подняла на него глаза и улыбнулась.

— Теперь у меня осталась только ты, — проговорил он и задумался.

Ена, сестра его жены и мать Алко, погибла, когда деревню, где она жила, захватили пираты. Её мужа они увели в рабство. Когда Лато взяла Алко к себе, девочке было всего четыре года. Повлияло ли на то, что Энос принял её так, словно она была плоть от плоти и кровь от крови его, то обстоятельство, что у него были только сыновья и ни одной дочери? Как ни сильно любил он сыновей, Алко всегда была для него чем-то особенным, и их связывали друг с другом какие-то таинственные узы.

— Да, — сказал он, вздохнув, — теперь у меня осталась только ты. Тебе придётся нелегко, ведь ты ещё девушка и в то же время должна стать женой. Хватит ли у нас сил уважать друг друга и многие годы помогать друг другу?

— Я всегда буду с тобой, — ответила она, засияв от счастья.

— Всегда? А когда появится мужчина, которому ты будешь нужна и который станет домогаться тебя?

— Никому я не нужна так, как тебе. Я буду любить тебя, пока жива.

— Много ли нам ещё осталось? Говорят, многие уже умерли от голода..

— С этим мы справимся, — уверенно произнесла она. Потом тихо добавила: — Я справлюсь, потому что очень люблю тебя.

— Ты? — спросил Энос и нежно погладил её по голове.

— Да! — ответила она и, припав к нему, спрятала лицо у него на груди.

— Когда-то я принёс в жертву сына. Ты не боишься меня?

— Почему я должна бояться? Ведь ты отдал его богам.

— Но они не приняли этой жертвы: выходит, он умер напрасно.

— Ты думаешь? — спросила она.

Энос кивнул.

— Да! — ответил он, целуя её в висок.

— Ты отдал богам Энуму. Есть отцы, которые не смогли принести такую жертву. Значит, они менее достойны? Неужели боги слышат нас, только когда получают богатые дары? Если это так, то они продажны, и покупать богов при помощи жертвоприношений непорядочно.

Энос смущённо глядел на Алко. Она выпрямилась, поправила волосы и сейчас стояла перед ним словно его жена, Лато.

— Использовать богов в своих интересах нельзя, — сказала она, убирая со лба упавшую прядь. — Безумие думать, что ими можно пользоваться как сундуком с одеждой: выбирать из него то, что нам необходимо. В общении с богами нужно лучше понимать их и постоянно помнить, что они не продаются.

Эноса охватило ощущение огромного счастья. Он крепко взял Алко за руки, он искал её глаза и губы, покрывал их поцелуями, а когда они отпрянули друг от друга, сердца их колотились так сильно, что им было трудно дышать.

— Мы будем очень счастливы, — торжественно прошептала Алко и снова поправила причёску.

— Что значит счастливы? — в замешательстве спросил он.

— Когда снова будем досыта есть, когда сможем насладиться домашним уютом и когда...

— Что?

—...когда я смогу навсегда остаться с тобой.

— Поверь мне, Алко, — серьёзно ответил Энос, — твоё счастье в том, чтобы встретить однажды мужчину, который подойдёт тебе, который будет любить тебя и которому ты — поскольку твоё древо жизни должно приносить плоды — подаришь детей.

— Этот мужчина — ты, — произнесла она едва слышно и опустила голову, будто бы решив проверить, достаточно ли глубоки борозды в земле, чтобы принять зерно.

— Когда-нибудь ты станешь матерью...

Она кивнула и нежно улыбнулась.

— У меня будут дети, я знаю, и я буду очень их любить, — прошептала она.