Шрифт:
Леонардо кивнул и обратился к Зороастро:
— Прошу тебя, окажи мне любезность.
— Какую?
— Сандро говорил, что я смогу получить несколько звериных трупов. — Леонардо указал на арену.
— Ах да, Никколо говорил, что ты практикуешься в autophaneia.
Леонардо кинул на Никколо быстрый недовольный взгляд.
— Трупы нужны мне для анатомирования, Зороастро. Для исследований. Это наука, а не магия.
Кажется, Зороастро это разочаровало.
— Я прикажу, чтобы для тебя собрали образцы.
— Никто ничего не сделает, если ты сам не присмотришь.
— Я должен идти с тобой, — настаивал Зороастро.
— Твоё присутствие у мадонны Симонетты может не понравиться Великолепному. А это будет некстати, особенно если, как мне кажется, он расположен к тебе.
— Так оно и есть, — надувшись, подтвердил Зороастро.
— Так ты окажешь мне эту любезность?
— Кажется, у меня нет выбора. Но почему присутствие твоего ученика не потревожит Первого Гражданина?
Леонардо не ответил; помахав рукой другу, он взял Никколо за руку и ушёл с трибун Медичи. Вдали от Меркато Веккио замусоренные улицы и кривые переулки казались совсем вымершими.
— Тебе плохо, Леонардо? — спросил Никколо. — Ты такой бледный...
— Я в порядке, Никко, — сказал Леонардо.
— Мы можем передохнуть. — Никколо указал на аrchi de bottega [98] , что соединяла две высокие башни; в узком затенённом проходе были высечены каменные скамьи.
98
Торговая арка (ит.).
— Нет... спасибо.
Леонардо чувствовал, что нельзя терять времени.
Позади вдруг раздался рёв, будто Арно вышел из берегов и обрушился на Флоренцию — приливная волна человеческих воплей.
Никколо вздрогнул и обернулся, но Леонардо лишь покачал головой.
— Что это было? — спросил Никколо.
— Быть может, Зороастро в конце концов найдёт для меня и льва, — пробормотал Леонардо и, чуть помолчав, добавил: — Могу предположить, что одного, а может, и двоих убили.
— Это был бы очень дурной знак.
— Да, Никко, очень дурной...
— Я думал, ты не веришь в такие вещи.
Но Леонардо не ответил, потому что мысли его были сосредоточены на Симонетте.
Великолепный и его приближённые в тревоге стояли перед спальней Симонетты, словно готовы были заградить путь смертоносной, неумолимой гостье — смерти. Тусклый свет просачивался в открытый зал, своеобразный chambre de galeries [99] , через высокие застеклённые окна; и сам воздух с пляшущими пылинками был лишь отражением тревоги любовников и поклонников Симонетты. Здесь были Пико делла Мирандола, Анджело Полициано, Джулиано, Сандро и поэт и сатирик Луиджи Пульчо, один из любимцев Лоренцо. Поодаль приглушённо переговаривались прихлебатели, друзья и члены семьи; кое-кто плакал; куртизанки, гуляки, философы, поэты, матроны — все смешались в душном жарком зале.
99
Зал-галерея (фр.).
Роскошно одетый священник, как цербер, стерёг дверь в комнату Симонетты — один из Лоренцовых Товарищей Ночи. Он молился, нервно перебирая костяшки красно-чёрных чёток. Его губы шевелились, серые глаза глядели в никуда. Быть может, он пересчитывал раны Христа или размышлял, каких привилегий может ожидать от Великолепного. Однако на Леонардо, когда тот вошёл в зал, он взглянул прямо и с узнаванием.
Леонардо тоже узнал его и, униженно смутясь, отвернулся: это был тот самый капитан Товарищей Ночи, который арестовывал его.
Потом Леонардо поклонился Лоренцо, но Первый Гражданин, будто в гневе, отвернулся от него; и Леонардо ещё сильнее охватили тревога и беспокойство. Он чувствовал себя неловко, точно выставленным напоказ.
На его счастье, подошёл Сандро. Он похлопал Никколо по плечу, обнял Леонардо и шепнул:
— Дела очень плохи, дружище — хуже некуда. — Голос Сандро заметно дрожал, и он выглядел таким измождённым, словно смерть приблизилась не только к Симонетте, но и к нему. — Симонетта... — Но продолжить Сандро не смог.
Собравшись с силами, Сандро отвёл Леонардо в сторонку, чтобы поговорить наедине.
Но Никколо не отходил от своего мастера.
— С ней сейчас врач, — сказал Сандро. — Он пропускает к ней только по одному человеку. Он даёт ей Agnus Scythicus — это наша последняя надежда. Говорят, это средство творит чудеса.
— Как рог единорога... или оленя, — вставил Никколо.
— Именно, — согласился Сандро.
— Сандро, почему Великолепный отвернулся от меня? — спросил Леонардо, стараясь скрыть тревогу.