«Вызываем огонь на себя»

Утром 27 марта в порт подошел еще один батальон противника, сопровождаемый несколькими танками. Десантников Ольшанского фашисты стали расстреливать из орудий — буквально в упор. А после артподготовки вновь поднялись в атаку. И она захлебнулась, как и предыдущие. Но силы у десантников иссякали: ко второй половине дня 27 марта все остававшиеся в живых были контужены или ранены [краснофлотец Федор Окатенко — трижды]. Лишились они и связи: от прямого попадания артиллерийского снаряда рацию разнесло на куски. И тогда командир и начальник штаба отряда отправляют через линию фронта разведчика с пакетом, в котором на обрывке листка значилась одна лишь фраза: «Вызываем огонь на себя».

Разведчик дойдет. И следующим утром из-за туч на порт, наконец, свалятся наши штурмовики «Ил-2». И фашисты побегут. Сначала из порта. А потом и из города — под натиском частей 6-й, 28-й, 5-й ударной армий и 2-го гвардейского механизированного корпуса. В этот же день, 28 марта, Москва взятие Николаева отметит двадцатью залпами из 224-х орудий.

«Были применены все виды оружия»

Однако до утра десантникам Ольшанского предстояло отбить еще две атаки: шестнадцатую и семнадцатую [а утром — восемнадцатую]. Увы, до утра не дожили ни командир отряда Константин Ольшанский, ни начальник штаба Григорий Волошко, ни стрелок Федор Окатенко. Ворвавшиеся в порт армейские разведчики в полуразрушенных, полусгоревших зданиях на элеваторной площадке обнаружат всего десятерых десантников — раненых, обожженных, отравленных. Но не побежденных.

Я не оговорился, сказав, что десантники были отравлены: предприняв в вечерних сумерках 27 марта семнадцатую атаку и подойдя вплотную к конторе, фашисты стали забрасывать ее дымовыми шашками с каким-то ядовитым веществом. Оно вызывало сначала ослабление организма, утомляемость, а потом и сон. Командир отряда, уже будучи раненым, теряя сознание, кричал своим: «Не засыпайте! Идите к окнам!» И десантники потянулись к окнам, по которым тут же был открыт огонь.

Огонь — в самом прямом смысле слова: для семнадцатой атаки немцы приготовили и шашки с отравляющим веществом, и огнеметы.

…Во второй половине апреля 1944 года, готовя представление к награждению участников Николаевской десантной операции, командир 384-го батальона морской пехоты майор Федор Котанов отметит: «Яростные атаки врага десантники отбивали в течение двух суток, уничтожив более 700 солдат и офицеров, два танка и четыре орудия. Против них были применены все виды оружия, а в последней атаке — даже отравляющие вещества. Чтобы скрыть следы преступлений, противник сжег из огнеметов трупы погибших и отравленных храбрецов».

Когда о подвиге десантников Константина Ольшанского и Григория Волошко доложили Верховному Главнокомандующему, он, выслушав доклад, распорядился:

— Представить к званию Героя Советского Союза.

— Кого конкретно? — попытался уточнить докладчик.

— Всех! — лаконично ответил Верховный.

Это было самое массовое за годы войны присвоение геройского звания личному составу одного подразделения.

2009

Памятник десантникам Ольшанского в Николаеве

Константин Ольшанский

БДК «Константин Ольшанский», ВМС Украины

История 25-я. Дважды без вести пропавший

Судьбой уроженца села Скельки [это Васильевский район Запорожской области] Антона Михайличенко, отличившегося при форсировании Днепра в феврале 1944 года, я заинтересовался не случайно. Его земляк, краевед Станислав Иванисов, попросил меня выяснить, действительно ли пулеметчик 5-й гвардейской мотострелковой бригады Антон Михайличенко, первым ворвавшийся в занятый немцами Никополь, пропал без вести в июне 1944 года, как о том свидетельствуют некоторые известные сельчанам документы.

На запрос в Центральный архив Министерства обороны России я получил скорый ответ: в архиве имеется рассекреченный «Именной список безвозвратных потерь личного состава Красной Армии по Васильевскому райвоенкомату», составленный 10 января 1948 года [фонд №58, опись №977521, дело №13]. Солдат-стрелок Михайличенко Антон Евгеньевич значится в нем под номером двадцать четыре. В списке обозначен и месяц, с которого «прекратилась связь с военнослужащим»: март 1944 года. Однако в графе «Заключение военкома» месяц вписан иной: июнь 1944 года. С этого месяца, как я понял, стрелок Антон Михайличенко считается официально пропавшим без вести.

Можно было бы и точку поставить в моем маленьком расследовании, если бы я не обратил внимания на один, как впоследствии окажется, весьма немаловажный факт, выуженный из «Именного списка»: год призыва Антона Михайличенко на военную службу. Краевед из Скелек уверял меня, что земляк его ушел на фронт после освобождения села от фашистов — либо в конце октября, либо в начале ноября 1943 года. Но васильевский-то райвоенком вписал в свое донесение иной год — 1941-й!

Выходит, он ошибся? Не думаю, что тогда военные люди ошибались в таких вещах.