В Изначальном мире привели на казнь старика-душегуба, в котором Ненависть поселилась надолго - уж очень хорош и силен он был в молодости. Много столетий она водила своего избранника по колено в крови, смеясь в лицо преследователям, но путь славы подошел к концу. Пристыженная Ненависть послушно вложила морщинистую руку, с которой не отмывалась запекшаяся кровь, в десницу Судьбы. Старик не знал, кто вел его сквозь толпу, выкрикивающую проклятья, как не ведал того, кто владел им многие годы. В качестве расплаты за неведение предлагалась петля.

А внизу у самого эшафота стояла женщина - обтянутый кожей скелет старухи, прах внутри. Давным-давно Любовь выбрала ее, иссушила, развратила и пустила по миру. Старуха забыла само понятие женской красоты, которая некогда ввергла ее в пучину Любовных игр. Веками она искала смерти и не находила. Ненависть не мешала забавам Любви, и ни яд, ни кинжал, ни темный омут, в который женщину бросали обезумевшие от ревности соперницы, не причиняли ей вреда. Любовь по-прежнему продолжала резвиться в пустой оболочке, когда тоже услышала голос Судьбы. В назначенный день и час старуха пришла на дворцовую площадь. И она не ведала, кто в этот раз провел ее сквозь толпу к вожделенному эшафоту.

Несколько поколений палачей хорошо знали ту старуху. Кто-то не верил легендам, брал с жутковатой просительницы щедрую плату и честно отрубал голову или накидывал веревку на шею. Но через некоторое время несчастная приходила вновь. Другие верили - и сразу гнали ее прочь. Были и те, кто сходил с ума и просил ее руки так страстно, словно сказочная принцесса в парче и золоте стояла у плахи.

В тот день и час, когда старика собирались повесить, старуха поднялась на эшафот, бросилась к осужденному и впилась губами в его губы, обвивая шею руками. Дряхлые тела вспыхнули нестерпимым пламенем. Раскаленный столб, распространяя жар и запах гари, три дня полыхал над площадью. А потом рассеялся и исчез без следа.

С тех пор мир Изначальный не знал абсолюта. Ведь любовь и ненависть смешались и сожгли друг друга в нечеловеческой страсти. Но до сих пор по всем параллелям бродит неприкаянное эхо настоящей Любви и истиной Ненависти. И горе тому, в чьем сердце оно зазвучит слишком громко - ни один маг не поможет, никакой лекарь не спасет. У несчастного остается единственный путь: найти себе невесту, тоже слышавшую эхо и отправиться в приют, расположенный за границей туманов - Дом у дороги.

Никто не знает, живут ли те двое там вечно, или умирают как все люди, а на смену им приходят другие... Говорят, в Доме у дороги слышен каждый шорох и разговор. И нет такого события, которое осталось бы тайной для его обитателей. Но путь туда заказан всем: и королевским проводникам, и черным князьям нежити. Никто не может отправиться на перекресток измерений по своей воле или прихоти ни с королевских миров, ни с Провинций, ни с осколков. Но в то, что Дом у дороги существует, верят все. Иногда, с разрешения хозяев, его посещают простые смертные. И для тех, кому запечатанные двери откроются - этот дом полон гостеприимства. Только никто и никогда, вернувшись, не рассказывал, что слышно на перекрестке миров, чтобы эхо истинной любви или истинной ненависти не поселилось в их сердцах и не привело бы в Дом у дороги уже в роли хозяев. На смену предыдущим...

* * *

– Если они найдут выход, зачем им нас звать? Свалят, - задумчиво сказал Климович, глядя на монитор.

– Не думаю, - возразил Илья, но объяснять свою точку зрения не стал. Наверное, тоже не был до конца уверен.

Посреди пустыни затерялись игрушечные фигурки магов. Асиана и Диам-Ай-Тер напоминали заблудившихся детей, которые то замирали и прислушивались, не идет ли помощь, то, вдруг забывая об опасности, начинали бродить по песку и рисовать на нем человечков. Они играли в раскаленной песочнице больше часа: яростно спорили, жестикулировали, опускались на колени и принимались что-то увлеченно чертить, обжигая ладони, не защищенные термотканью комбинезонов. Сумасшедшие космонавты, которые забыли, зачем здесь высадились и куда сгрузили оборудование...

– Пусть тогда хоть комбезы вернут, - усмехнулся Шевцов.

Но разрядить обстановку ему не удалось. В кают-компании висела напряженная тишина. Команда находилась под впечатлением истории о Любви и Ненависти. И в глубине души каждый надеялся, что если не пилоты, которые в это самое время просчитывали выходы из пространственно-временного тупика, то могущественные представители нетехнической параллели выведут «Тахион» с осколков, минуя мрачный перекресток миров.

Ни Диам-Ай-Тер, ни Асиана, ни тем более - Каин не сориентировались в открытом космосе. По их словам - проходы были повсюду и их не было нигде. Тогда Логинов и принял решение садиться на осколок. Он вышел вместе с магами, не упускал их из поля зрения, но в их дела не вмешивался, оставаясь в тени корпуса дисколета.

– Возвращаются, - сказал Климович, - вроде до чего-то договорились. Володю вижу, а где Каин?

От опоры «Тахиона» отделилась серая тень, с каждым шагом менявшая силуэт. Верный страж тщательно высматривал опасность, пока представители конкурирующих кланов держали военный совет среди дюн. Но если в пустыне и была какая-то жизнь, она замерла под полуденным солнцем.

– В вашей одежде совсем не жарко!
– сказала Асиана Логинову, скинула капюшон и повернулась к Климовичу, встречавшему лифт.
– «Изотерм», я помню. Подаришь мне отрез этой ткани на прощанье, Николай-биомех?

– Дом у дороги, - сказал Демайтер, подводя итог и обращаясь ко всем присутствующим.

– Что нам, иномирцам, даст ваш мифический перекресток? И как мы туда попадем?
– спросил Логинов.

Легенда, рассказанная Асианой, вселяла скорее страх, чем надежду.

– Летающий корабль туда не пройдет, даже если вы понесете его на руках, - сказал Демайтер.
– Мы можем расстаться сейчас, и каждый пойдет искать путь самостоятельно. Дом у дороги - это не выход, а ключ к выходу. Мы склоняемся к мысли, что лучше сходить за ключом, чем всю жизнь бродить по осколкам без надежды попасть в свой мир. Кому отдать ключ решают хозяева. Потому мы до сих пор и не ушли без вас. Если к вам отнесутся более благосклонно, поклянитесь, что вывезете нас троих. Если выиграем мы... Клятва здесь стоит дорого, Владимир. Гораздо дороже, чем в ваших Землях. Я выведу вас на Восьмую Провинцию, которую вы называете Форпост-минус.