— Вы были любовником миссис Грейсон.

Хэлфорд намеренно сказал это не в виде вопроса, а в виде утверждения, чтобы проследить за его реакцией. К чести Тимбрука, он даже бровью не повел.

— Подтверждаю. — Тимбрук сунул сигарету в рот и начал ее медленно сосать. — Старший инспектор, вы интересуетесь этим по службе или лично? Если вам нужен ее телефон, пожалуйста, могу дать.

Хэлфорд стремился не скатиться на враждебный тон.

— Я пытался понять, что связывало вас с миссис Грейсон и с Лизой. И вообще вас троих, — произнес он ровным голосом.

Тимбрук швырнул сигарету на землю и растоптал.

— Уловил. А что если я вам скажу, что нас троих ничего не связывало? Меня и Гейл — да. Меня и Лизу — едва ли. Но чтобы существовал этот паршивый треугольник? Нет, такого не было.

— Может быть, не паршивый, мистер Тимбрук, а просто треугольник. Вы заметили, что спали с одной из этих женщин, другая, как вы сами ранее признались, хотела спать с вами. В любом случае вы должны признать, что это и есть настоящий, хотя и банальный, треугольник.

Тимбрук подпер стену спиной.

— И в одной из вершин — моя постель. Ну и ловкий же вы! Так вот, могу вам сказать: я спал с Гейл, потому что она мне нравилась. Насчет ее мотивов можно только строить догадки. Что же касается Лизы, то меня интересуют взрослые женщины. Двадцатилетних школьниц, вроде нее, с суперлибидо, я оставляю другим ребятам.

— Значит, у вас с миссис Грейсон никогда не было трудностей из-за Лизы?

— Трудностей? Нет. Однако, если бы вы задали вопрос: много ли времени мы с Гейл провели, обсуждая ее, я бы вам ответил — гораздо больше, чем хотелось.

— Это как же понять?

— Это надо понять так, что Гейл не все нравилось в поведении Лизы с Кэти Пру. Иногда она была довольно бесцеремонной, бесчувственной какой-то. — Тимбрук глубоко вздохнул и выпрямился. — Вы спрашивали меня, ходила ли Гейл в церковь? Нет, насколько мне известно. А вот Кэти Пру ходила. Ее водила туда Лиза.

Хэлфорду никак не удавалось в темноте разглядеть лицо Тимбрука.

— И…

— Я это рассказал не для того, чтобы вас развлечь. Я хочу, чтобы вы поняли: с Лизой порой было трудно. Гейл говорит, что та объясняла это так: мол, посещение церкви было импровизацией, мол, Кэти Пру все равно ничего не понимает и, наконец, они ходили слушать репетицию детского хора. Но Гейл не уверена, что все именно так. С одной стороны, Лиза действительно довольно бесхитростная, а с другой… Гейл была наполовину убеждена, что Лиза — жестокая по природе — сделала это нарочно, чтобы показать ребенку: вот видишь — там должен быть витраж, так вот, в этом месте твой отец себя убил.

Хэлфорд с сомнением покачал головой.

— Но это не просто жестоко, а сверхжестоко. А может быть, это просто еще одно «чудовище в тени», которое увидела миссис Грейсон?

Тимбрук полез в карман пальто и достал перчатки. Но не надел, а начал постукивать ими по ладони.

— Вы специалист, старший инспектор, вам виднее. Но вот, по моему разумению, если бы Гейл была абсолютно честна сама с собой, то призналась бы себе, что боялась Лизу. И добавлю, что в глубине моей маленькой темной душонки я тоже боялся эту Стилвелл.

Кухня в комфортабельном итальянском ресторане, расположенном в северной части Винчестера, была отменная. Но блюда сами по себе, а разговор не клеился. Гриссом ругал себя. Вот уже год, как он работает в «Обозревателе», но только любовался девушкой на расстоянии. Она была надежно защищена юным возрастом и папиной опекой. Конечно, сразу Бобби заметил, какая Джилл красивая. Она ему нравилась, и все равно рядом с ней Бобби себя не видел.

Но так было раньше. С тех пор, как она стала работать в газете, все изменилось. Он захотел Джилл. И не только в чувственном плане — хотя, разумеется, этот аспект тоже присутствовал, — нет, все было гораздо сложнее. Это было больше, чем сексуальное влечение, — он хотел, чтобы Джилл была с ним. И все. Она работала в «Обозревателе» уже три месяца, и время от времени Бобби удавалось с ней побеседовать. Но только сегодня вечером, благодаря счастливому стечению обстоятельств, сбылась наконец его мечта — провести с ней вечер, один на один.

Он открывал двери ресторана, и в голове роились десятки тем, десятки тем, которые хотелось с ней обсудить. Но Джилл сидела, словно воды в рот набрав, а он что-то, все время заикаясь, бормотал. Молодые люди ушли, даже не дождавшись десерта. Бобби медленно вел машину по темной дороге и повторял про себя: «Идиот, идиот, идиот».

Они въехали в Фезербридж с запада. Небо было словно вымазанное дегтем — безлунное, а дорога по-прежнему темная. При слабом освещении приборов автомобиля лицо Джилл стало совсем отчужденным и далеким. Сейчас она была от него гораздо дальше, чем когда Гриссом впервые ее увидел.

— Бобби, — неожиданно произнесла она. — Бобби, сейчас только полдесятого. Я не хочу домой. Давай поставим где-нибудь машину и просто погуляем.

— Конечно.

Он свернул на Паркленд-роуд, улицу, параллельную Главной, потом направо и остановился недалеко от аптеки. Выйдя из машины, Бобби оглянулся. Кругом ни души. Они были в полумиле от дома Айвори. Даже если идти очень медленно, у них в запасе еще уйма времени.

Гриссом помог выйти Джилл, и они не спеша двинулись в сторону Главной улицы. Впереди ярко освещены только окна гостиницы. Они шли медленно. Мимо магазина Хелен Пейн, книжного магазина Хоссета и магазина тканей. Напротив хозяйственного магазина тротуар был разрыт так, что обнажилась часть фундамента. Джилл остановилась у ямы и носком туфли подковырнула землю.