— Папа, Лиза была не твоей подругой, а моей. И я знаю, как горевать по ней.

— Прекрасно. — Он заставил себя подняться. — Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет, папа. Я сама отвечу на все их вопросы. И кроме того, детектив Рамсден мне нравится. С ней очень легко.

— Как может быть с ней легко, Джилл? — Отец пытался говорить и мягко, и строго. — Она же из полиции. Как бы по-доброму она себя ни вела, какой бы ни казалась внимательной, ей же не твое общество нужно, а твоя информация. И не вводи себя в заблуждение, думая, что ее интересуешь лично ты. — Он направился к двери, но остановился. — Учти, так же ведут себя и журналисты. Ты ведь хочешь стать журналисткой, значит, должна понимать это.

Оррин Айвори толкнул дверь и прикрыл ее за собой. Джилл вздохнула и начала быстро одеваться. Слегка мазнула губы помадой, двумя движениями причесала волосы.

Вышла на крыльцо и почувствовала себя легко — даже сама удивилась. Спрыгнула по ступенькам вниз, засунула руки в карманы и сквозь мелкий дождь пошла в редакцию «Обозревателя».

Прошло уже больше трех часов, а она только сейчас вспомнила о панихиде. Все ей там показалось таким стерильным и бессмысленным. Может, когда будут настоящие похороны, с гробом, поставленным у алтаря, может быть, тогда она что-нибудь и почувствует. Хотя не уверена и в этом. Она просто не могла представить Лизу в гробу. Лизу с белой кружевной подушечкой под головой. Джилл боялась, что во время похорон обязательно лопнет веревка, когда гроб будут опускать в могилу, и он пойдет одним концом вниз.

Джилл подошла к редакции «Обозревателя» и распахнула дверь, вместо разбитого стекла — картон. Где-то вдали слышались голоса, но внизу никого не было, кроме секретарши Деб. Она сидела и заклеивала петлю на чулке красным лаком для ногтей.

— О, птичка, привет! Не ожидала тебя увидеть. — Она снова окунула кисточку во флакончик с лаком. — Думала, что Его Преосвященство брат Айвори даст тебе отдых на весь уик-энд.

Немного смущенная Джилл улыбнулась.

— Нет, это я по своей инициативе. Просто захотелось проветриться. — Она нервно рассмеялась. — Его Преосвященство? Я раньше не слышала, чтобы его так звали.

Деб сосредоточилась на чулке.

— А теперь знай. Конечно, мы в это ничего обидного не вкладываем. Сама подумай о своем отце. Он ведь немножко… ну, сама понимаешь…

Оставив фразу незаконченной, она наконец оторвалась от своей работы и посмотрела на Джилл.

— Кстати, я еще не высказывала тебе своих соболезнований насчет Лизы. Мы все тебе очень сочувствуем. Правда, я не очень хорошо ее знала, но она производила очень приятное впечатление.

Джилл улыбнулась.

— Спасибо. Через несколько минут сюда придет детектив Рамсден. Скажи ей, что я кабинете отца.

— Полиция? Неужели они не могут оставить тебя в покое даже в такой день?

— Ну, если бы у меня умерла бабушка в своей постели, тогда, наверное, они бы меня не беспокоили, — невозмутимо ответила Джилл. — Но когда убита лучшая подруга…

Она убежала наверх, так и не закончив фразу и не дождавшись реплики Деб. Джилл ожидала увидеть сотрудников отдела рекламы, которые обычно работали в это время. Но у компьютера сидел лишь один Бобби Гриссом.

— Привет. — Он нажал на несколько клавиш и очистил экран монитора. — Только не говори, что папа заставил тебя сегодня работать.

Джилл почувствовала, что щеки ее порозовели.

— Нет. Отец Исповедник был даже недоволен, когда я сказала, что иду сюда.

Она сняла пальто, села на стул за ближайшим столом и посмотрела на Гриссома.

— Мне надо было выйти из дома. Там просто нельзя находиться. Мама вся в слезах. Папа ходит из угла в угол, пытается всех успокоить, прямо как Дед Мороз. Я знала, что, когда потеряешь кого-то близкого, это ужасно. Но не знала, насколько это ужасно.

— Да, — мягко ответил Гриссом, — мертвые всегда тянут за собой живых.

— Именно так я и думаю. — Джилл удивленно взглянула на него. — Странно, не правда ли?

На противоположной стене висела репродукция в большой раме с орнаментом из золотых и зеленых лавров. Там были изображены: печатный станок, гусиное перо и связка бумаг. Надпись внизу гласила: «Кирпичи Утопии». Когда Джилл была ребенком, эта картина висела над диваном в гостиной. Теперь ее переместили на не менее важное место, в редакцию новостей.

Джилл уставилась на свои колени и пригладила волосы.

— Бобби, а что значит работать у моего отца? Гриссом взглянул на экран монитора, развернул стул и придвинулся поближе к ней.

— Я бы сказал, что работать у твоего отца довольно неплохо. Даже очень хорошо. Он из тех, кого называют настоящим журналистом. Действительно верит в то, чем занимается. — Гриссом пожал плечами. — Мне с ним работать нравится. А почему ты спросила?

— Да там внизу Деб пошутила над ним. Не зло, так, слегка. Вот я и подумала, а любят ли его здесь?

— Я бы сказал, уважают. А это в нашем деле гораздо важнее, чем если бы его просто любили. — Он подвинул ногу к ее ноге и кончиком ботинка дотронулся до ее туфли. — Большинству журналистов безразлично, любят их или нет.