– Опусти оружие, не то Дёмочке расскажу, - пригрозила рыжая, бесстрашно спрятавшись за пакетами.
– Чудовищно устраивать скандал в такой день.

– Вот именно, чёрт его за хренотень!
– плевалась Лера.
– Довела Демитрия! Вот он и помер!

– Как помер? Дё-ё-ёмочка! Миленький!
– театральным голосом вскричала Света.

Я повернулась к Аньче.

– А что, к слову, стряслось?

Та пожала острыми плечами.

– На завтрак папа не явился, и Лера поднялась к нему в спальню. Она не выносит, если что-то идёт не по плану. Обнаружила его в постели. Мёртвого. На голове - красная жижа, в которой Лера признала вишнёвое варенье. Которое, надо думать, принесла ему перед сном Светочка...

– Он от варенья умер?
– И я представила муху, захлебнувшуюся от жадности в лакомстве.

– Мишенька, что ты знаешь об отце?

– Он мой отец, - констатировала я.

– И колдун, - шепнула Аньча.
– Был. Все важные чины выстраивались к нему в очередь.

Хотела мафиози, получай колдуна. Врите больше.

– Понимаю, ты не веришь, - скромно, как мышка, сказала сестра, - но в течение суток сюда даже полиция не сунется. Без колдовства точно не обошлось.

– Подозреваешь, что его убили? С помощью чёрной магии?
– Я едва не расхохоталась, но встретила грозный взгляд Аньчи.

Сестра заговорщически сказала:

– И меня тоже хотят убить, ведь я папина преемница. Хорошо, ты здесь. Миша, ты поможешь найти убийцу? Иначе я буду следующей.

Ловите мою крышу! Громко шифером шурша... Но Аньча выглядела столь напуганной, что я чуть было не прониклась.

А женщины всё не унимались, вереща на всю залу. Баба-яга даже бросила вязанье и теперь целилась в Свету спицей, как чемпионка по фехтованию. При этом приговаривала 'Ведьма!', а рыжая чертовка, тараня противниц зелёными глазами, спокойно отвечала, что как раз от бабули она всему (интересно, чему?) научилась - когда та ещё была при своём уме. Дворецкий дежурил в сторонке, готовый разнять собачившихся дамочек. Аньча тоже присоединилась к чумовой компашке, выведывая у Светочки, где та пропадала, на что 'ведьма' продемонстрировала причёску и букет пакетов.

Разобраться, что ли, в этой чертовщине. Не мог же папаша испустить дух по причине колдовства. Хуже не сделаю. Во что свято верую.

Я окинула взглядом оставшуюся за столом блондинку в атласной сорочке - в чём спала, в том и пришла? Кукольные ресницы мешали разглядеть, спит она или нет, но вот милашка распахнула глаза - один голубой, другой карий, два весёлых глаза, - зевнула, как на приёме у стоматолога, и помахала мне рукой.

– Я пришла к тебе с приветом, - пробубнила она и переключилась на Барби в кружевном платье, - рассказать, что солнце встало...
– Вытерла кукле рот салфеткой, приговаривая: - Умница! Ты должна хорошо кушать, моя маленькая помощница.

Блонди тоже встала, не хуже солнца. Качнулась над горизонтом. И рухнула без чувств на чёрно-белый кафель, неловко подвернув левую руку: солнышко закатилось.

*

Дворецкий, а по совместительству 'управляющий кладбищенскими делами' (чёрт побери, а отец похоже был колдуном-мафиози, имея в распоряжении пять гектаров кладбища), помог перенести Пупси (так звали блонди) в спальню на втором этаже, где мы с Аньчей уложили её светлую голову на подушку в форме сердца. Я хлопнула девушку по щеке, но та не обратила внимания.

– Я пойду, - сказал дворецкий-могильщик.
– Эти женщины кого угодно в могилу сведут, а мне ещё гроб сколачивать. Найти бы запасной молоток.

– Иди, Марио, я скоро, - отозвалась Аньча, суетясь по комнате. Розовое было повсюду: занавески, орхидеи на окнах, даже швейная машинка, как игрушечная. Не хватало розовых очков.

– Что ищешь?
– спросила я, когда дворецкий ушёл.

– Любимое одеяло Пупси, нужно укрыть её.

– Оно?
– Я указала на розовый плед возле гигантского кукольного дома.

Аньча улыбнулась и заботливо укутала малышку.

– С остальными понятно, - сказала я, - а Пупси кто? Ещё одна дочка?

– Любовница. Папа ни одной симпатичной юбчонки не пропускал. А рыжие и вовсе шли на ура.
– Сестра глянула на мои волосы.
– Ой, прости. После страшной аварии папа буквально поставил Пупси на ноги, а ума не пришил. Так и прижилась.

– Выходит, контуженная?
– Или блажная.

– Да, чудит порой, стишки рассказывает, но добрая душа. Папа баловал её как ребёнка, покупал всякие забавные вещицы.
– Аньча обвела комнату рукой.

Пупси задёргалась, будто словила кошмарик.

– ...любовь... любовь... смерть...
– зашевелились пухлые губки.

Аньча шлёпнула девушку по лицу отнюдь не так нежно, как я, и та моментально очнулась.

– Что со мной? Где Дем Демыч?

– По-прежнему мёртв, - ответила Аньча.

Пупси тряхнула головой и привстала, но громко заохала.

– Рука... как больно.

– Пальцами пошевелить можешь?
– спросила я, и девушка чуть выпрямила ладонь. Большой палец опух.