абсурдно-ироническая попытка детектива для Арены Детективов (АД-1)
Такси вздрогнуло возле особняка, и бутылка виски, подарок новоиспеченному папаше, недовольно булькнула внутри подарочной упаковки.
Судя по масштабам, обитает в этих хоромах не иначе как дон Корлеоне. Мама намекала, что мой отец замешан в тёмных делах, и всячески предостерегала на его счёт, но слепить из твёрдого теста послушную девочку не удалось. Я лишь пообещала, что в случае чего на рожон не полезу. По крайней мере, не сразу.
Внутрь меня впустил не абы кто, а дворецкий в чёрной ливрее, с которой зыркали пуговицы-черепа. Я со скрипом втиснулась в приоткрытую дверь - хорошо, не заставили влезать через дверцу для кота - и без лишних церемоний попала в удушающие объятия щупленькой девчонки в полуночно-синем бархатном корсете. Здесь что, бал-маскарад?
– Привет, - сказала я, вежливо снимая со своей шеи незнакомку.
– Миша?
– догадалась спросить она, взлохматив чёрную щётку волос.
– Я - Аньча, твоя сестра. Заходи.
С девчонкой мы были в одной весовой категории. На этом сходства заканчивались.
– Я к господину Наварову.
– Ш-ш! Знаю! Добро пожаловать в семью!
На глаза мне попался транспарант "С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!' над роскошной лестницей, украшенный воздушными шарами.
– У кого день рождения?
– У папы, конечно. Юбилей... Все уже собрались в столовой! Идём, - и новоявленная сестра, шурша чёрной юбкой-пачкой, повела меня за собой.
Я вспомнила письмо, толкнувшее меня прилететь из Англии на родину.
'Мишенька, дорогая моя дочка, (дзынь-точка), - говорилось крупным размашистым почерком, - мечтаю с тобой встретиться. Твоя матушка не позволяла нам общаться, но теперь ты взрослая девочка, и надеюсь, не откажешь отцу. Я хочу узаконить наши отношения...'. И подпись - Демитрий Демонович Наваров. Также прилагалось фото с мамой: она держала под руку усатого остроносого мужчину в костюме фокусника. И ни слова о предстоящем юбилее.
Неловко вышло. Но и не в таких переделках бывали. Виски прихватила, и на том спасибо. Я зашагала следом за Аньчей знакомиться с 'семьёй'. Сразу с корабля на бал? Моя толстовка со свирепой летучей мышью возможно и прошла бы праздничный дресс-код, отмечай они Хэллуин.
– Здрасьте!
– сказала я, выдав радостный оскал.
Длинный стол предстал в монохромной киноленте. Аньча - в чёрном, блондинка с куклой Барби - обе в белом. Седовласая матрона - в сером футляре с белым воротничком. И древняя бабуля, поросшая пылью и чёрной плесенью. Все женщины мгновенно зашикали, будто под столом дремало лихо. 'Серая' при виде меня так вообще наморщила нос-крючок. Она стояла во главе стола, полковник с половником, и пыхтела зажатой в зубах сигаретой. На её плечах посапывало жирное тельце с крысиным хвостом. В этой свинье я не без труда распознала котяру.
– Садись туда!
– приказала мегера, махнув половником на стул, и поправила чёрную ленточку на фотографии. С которой таращился папаша.
– А где отец?
– требовательно спросила я, садясь за стол.
– Не тревожь дух!
– нахмурилась из-под полосатого колпака старушенция. Шустро перебирая спицами, она вязала носок, утопавший в тарелке борща. (SOS! Носок тонет!)
– Дух?
– Я глянула на бутылку. Джина внутри не было, только виски.
– Бабуля права, шуметь не стоит. Увы, отец скончался, - сказала похожая на кляксу Аньча.
Блонди, повесив голову, промямлила:
– Тише едешь, дальше будешь.
– Как скончался? С минуту назад у него был день рождения, - вздёрнула я бровь.
– Который трагично совпадает с днём кончины.
– Сестричка промокнула салфеткой глаза.
Меня как по голове треснули. Если папенька склеил ласты, не самое ли время уйти по-английски?
Надо мной нависла мегера. Глаза её побагровели, а бородавка на носу грозила скатиться мне в тарелку.
– Англичанка чёртова, мать вашу нахрен, - прохрипела матрона, грохнув по столу кастрюлей. Рукой в чёрной перчатке она выудила изо рта сигарету, прочистила дымоход, закашлялась, а в довершении всего, чихнула. Конечно, в мою тарелку. Преступление замаскировала борщом, без зазрения совести убивая мой аппетит.
– Маман, Миша только с самолета!
– Сестра наклонилась ко мне: - Наша мачеха, Лера Холера.
Что мегера, что холера - одна напасть.
– Лягушки в саду, етит их в баню, - отреверансила мачеха, - аки не изволите кушать наш борщ-апчхи-х
– Маман, лягушек едят французы.
Рядом с моей тарелкой прополз паук с мерзкими длинными ножками, и я уж было припечатала его бутылкой. Но попытку убийства прервала Холера.
– Пауков не трогать!
– и пересадила засранца к себе на ладонь, сюсюкаясь с 'папашей'* - Иди сюда, малявка.
Дверь столовой распахнулась, впуская цоканье каблучков и огненную шевелюру. Незнакомка в алом платье артистично улыбнулась, ослепляя всех своей красотой и бриллиантами. В каждой руке рыжая бестия держала штук по тридцать пакетов. Я уныло пощупала свой рыжий хвостик.
– Светочка Марципанова, - пояснила Аньча.
– Папина любимая любовница.
– А есть еще нелюбимая?
– ляпнула я, но внезапно Лера Холера, с половником наперевес, обрушилась на красулю.
– Где тебя весь день черти носят!