– А сейчас, господа, еще более удивительный фокус, который я показывал в Париже и в Катандзаро. Кто из вас мог бы дать мне на минутку тарелку спагетти?

Никто не пошевелился, и наши друзья, к большому неудовольствию Андреа, снова пустились в путь. Уходя, они все еще слышали жалобный голос клоуна, повторявшего:

– Ну же, синьоры, кто может оказать мне любезность и предоставить всего лишь на минутку тарелку спагетти? Вы? Нет? Вы? Нет? Вы? Нет?

Они уже далеко отошли от селения, а все еще слышали за спиной приглушенный расстоянием жалобный безответный призыв:

– Кто из господ будет так добр и предоставит мне всего лишь на одну минутку тарелку спагетти? Вы? Нет? Вы? Нет? Вы? Нет?

– Добро пожаловать в замок Фиоренцина! – прокричал с верхней площадки парадной лестницы красивый господин с белой бородкой, в белых брюках и синем пиджаке, когда наши друзья вступили в старинный замок.

Это было восхитительное сооружение – один из тех замков, которые в средние века сооружались на берегу моря, неизвестно, для того ли, чтобы подавать тревогу, когда подходили корсары, или когда прибывала полиция.

Именно здесь синьор Павони – так звали владельца замка, этого самого радушного старичка с аккуратной бородкой и в белых брюках – проводил свои исторические и научные разыскания.

– Отрываем от работы? – спросил у него Джедеоне после представления.

– Напротив, – ответил владелец замка, – мне будет приятно немного отдохнуть. Несколько минут назад я поставил точку в большом труде, итоге долгих филологических изысканий под названием «Употребляли ли древние слово “негодяй”?». А сейчас я собирался приступить к другому, давно мною задуманному, большому исследованию по физике. – Он показал гостям листок и добавил: – Видите? Я уже написал заглавие: «Способствуют ли ночные сумерки распространению искусственного света?».

Джедеоне долго изучал заглавие; потом сказал:

– Полагаю, что да.

– Да, да, – вымолвил владелец замка. – Легко сказать, но нужно это доказать, дорогой мой синьор! Я сделаю это предметом многих, многих томов. И доказательство будет еще труднее, поскольку я хочу изложить его в виде шарад.

– Изумительный труд! – воскликнул Суарес.

Когда синьор Павони узнал о цели прихода наших друзей, он сказал:

– Я предоставлю в ваше распоряжение все мои древности, но хочу сразу вас предупредить, что ключей здесь нет.

– Тогда, – с горечью пробормотал Джедеоне, – мы вас напрасно побеспокоили.

Хозяин замка указал на Суареса.

– Жаль! – сказал он. – Я бы охотно опробовал мои орудия пыток на этом господине.

Посетители собрались уходить, но хозяин замка задержал их.

– Что касается ключей, – сказал он, – ради вас я позволю себе воспользоваться ключами от погреба. Сейчас позову прислужницу.

Ею оказалась женщина-домработница, а «прислужницей» ее называл Павони, в силу своего поэтического нрава расположенный облагораживать все, что его окружало.

Старая служанка вошла, и вскоре появились бутылки разной формы, а синьор Павони принялся ревностно смешивать их содержимое в некоей трубке, которую он затем яростно тряс в течение получаса, под почтительное молчание гостей.

– Бедняги несчастные! – пробормотала прислужница, глядя на них с благожелательным состраданием.

Поднеся к губам жидкость, составленную Павони, Суарес судорожно икнул и, поводя безумным взглядом, пробормотал:

– Вкусно.

– Пейте, пейте, вам полезно! – сказал гостеприимный хозяин замка.

Добрый старик, попробовав глоток, никак не решался.

– Да ладно, – крикнул Джедеоне, – чего тебе стоит?

– Чего тебе стоит, чего тебе стоит! – передразнил Суарес. – Хотел бы я тебя видеть на моем месте.

– Да бросьте, синьор Суарес, – вмешался Ланцилло, – не надо церемониться.

– Ты же не ребенок, – воскликнул Джедеоне. – Будь умницей, пей! Посмотри на меня.

С видимым усилием добряк Мальпьери выпил глоток жидкости, чтобы подать пример. Но Суарес потел, держа стакан в руке и задрав нос.

– Вы жеманничаете, – сказал Павони.

– Клянусь вам, что нет.

Суарес схватил себя за ноздри большим и указательным пальцами левой руки и крепко их сжал, закрыл глаза и выпил стакан, не отрываясь, до дна. После чего запихнул в рот дольку лимона; два или три раза его тряхнуло; он пробормотал:

– Вкусно.

– А сейчас, – сказал ему Джедеоне, – приляг-ка на тот диван.

Павони поднес стакан остальным.

– Спасибо, я не пью, – сказал Джедеоне.

Ланцилло тоже отказался: